Оглянись, я рядом.

Потом они ехали в машине, сидя рядом и обмениваясь принятыми в таких случаях любезностями. Майкл интересовался, нормально ли прошел полет, а Сузан извинялась за доставленные хлопоты, рассыпалась в благодарностях и спрашивала, когда сможет увидеть свою дорогую подругу Джудит.

Встречные машины неслись теперь уже в аэропорт, их огоньки отражались в глазах Сузан. Майкл восторженно ловил эти искрящиеся блики, и душа его наполнялась странным, непривычным ликованием, будто он находился на каком-то неведомом, но бесспорно чудесном празднике, предвещавшем немало радостей и приятных неожиданностей.

Особняк, в котором жили Майкл и его семья, был небольшим, однако внешне походил на старинный замок. Перед входом расстилалась ухоженная лужайка и благоухал роскошный цветник — особая гордость хозяина.

Сузан, выйдя из машины, жадно втянула в себя густой цветочный аромат, смешанный с прохладной свежестью ночи.

— Какая благодать! — произнесла она распевно и томно.

Затем медленно пошла вдоль клумбы, вглядываясь в нее пристально, словно хотела отыскать там какой-то определенный, одной ей известный цветок.

— Ну вот же она — вербена! — воскликнула Сузан. — Это любимый запах моего детства: мама всегда выращивала возле дома вербену.

Присев на корточки, она склонила голову над цветком и тотчас же отпрянула:

— Ой, роса!

Ее лицо в капельках влаги показалось Майклу особенно трогательным и прекрасным.

— Милости прошу в дом, — промолвил он взволнованно и оттого чуть хрипловато.

Пока Сузан приводила себя в порядок с дороги, горничная накрыла стол на двоих.

— Спасибо, Кэти, — сказал ей Майкл. — Теперь можешь идти домой.

Впервые за все время он порадовался отсутствию жены и сына. Как кстати подвернулась эта командировка! Провести вечер наедине с прелестной женщиной — это ведь совсем не то же самое, что наблюдать за ней, сидя рядом с собственной женой!

Негаданная свобода пьянила Майкла, как школьника, оказавшегося дома без родителей и вольного делать все что заблагорассудится. Он еще не знал, как распорядится этой свободой, но предвкушение чего-то сладостного, запретного будоражило его кровь и воображение.

Когда же великолепная, блистательная Сузан расположилась наконец за столом, Майкл вдруг оробел. Надо было с чего-то начать, проявить элементарное гостеприимство, но язык не слушался его, а руки словно одеревенели.

И тут ему на помощь пришла Сузан. Беглым взглядом окинув сервированный стол, она обратилась к Майклу запросто, по-свойски, как будто была его давней собутыльницей:

— А у вас не найдется чего-нибудь покрепче, нежели шампанское? Я, признаюсь, соскучилась по настоящему шотландскому виски.

— Конечно, найдется! — с готовностью откликнулся Майкл, в одно мгновение очутившись у бара и извлекая оттуда пузатую бутылку коллекционного виски.

— Отлично! — одобрила его выбор Сузан. — Полагаю, у нас имеется серьезный повод, чтобы выпить. За встречу, за приятное знакомство!

После первой рюмки Майкл почувствовал себя раскованнее, а после второй уже бойко рассказывал гостье, какой объем капитала проходит через его банк и каков процент прибыли с этого капитала.

Когда же он чересчур увлекся специальной терминологией, Сузан мягко его остановила. Самое главное она уже для себя выяснила: Майкл богат, трудолюбив, не избалован всяческими излишествами и Джудит, имеющей такого супруга, можно только позавидовать. Конечно, он не Бог весть какой красавец, но зато добропорядочный семьянин. Наверняка ни разу не изменял жене, это видно невооруженным глазом: щечки разрумянились, глазки разгорелись. Бедняга, вероятно, не бывал в подобной ситуации: когда рядом с ним едва знакомая красивая женщина, а дома — никого.

Сузан все это показалось очень смешным, и она решила немножко позабавиться с неискушенным Майклом.

— Мне вдруг стало так весело! — честно призналась она, не открывая, впрочем, истинной причины своего веселья. И засмеялась звонко, заливисто.

Для Майкла ее смех прозвучал как лучшая на свете музыка. Он не отрывал от Сузан восторженного взгляда, на лице его блуждала глуповатая улыбка.

— Мне тоже с вами очень легко и весело, — произнес он, слегка запинаясь, из чего Сузан заключила, что ее многочисленные тосты оказались не напрасными: Майкла уже сейчас можно было брать голыми руками.

— Нам так легко вместе, потому что вы на редкость милый и приятный человек, — пустила она в ход примитивнейшую лесть.

Майкл, однако, заглотнул наживку:

— Ну что вы! Я сухарь. Живу только работой, не умею отдыхать и развлекаться.

— Не верю! — запротестовала Сузан. — Сегодняшний вечер убеждает меня в обратном. Вы прелесть, Майкл!

Она дотронулась кончиками пальцев до его руки, а он, неожиданно для себя, нежно сжал ее запястье.

— Почему вы никогда не бывали у нас прежде?

— Потому что я много лет жила в Париже.

— Вы француженка?! — почему-то обрадовался Майкл.

— Наполовину. Моя мать была француженкой. Но родилась я здесь, в Лондоне, и считаю Англию единственной своей родиной. В Париже моя жизнь не задалась…

Она осторожно пошевелила рукой, и Майкл с явным сожалением отпустил ее запястье.