Огюст Бланки

Они были связаны с личностью самого короля Луи-Филиппа. Уже вскоре после того, как с помощью наглого обмана он захватил плоды июльской революции и узурпировал трон, обнаружилась вся гнусность этого коронованного вора. Маска «короля-гражданина» недолго скрывала истинную натуру этого ненасытного стяжателя. Сначала он затеял скандальный торг с палатой депутатов по поводу цивильного листа, то есть суммы бюджетных ассигнований на содержание королевского двора. Его аппетиты намного превзошли даже прославленное мотовство и расточительность свергнутой династии Бурбонов. Затребованная Луи-Филиппом сумма в 20 миллионов франков настолько превосходила реальные потребности, что дело дошло до разбора в парламенте каждой статьи королевских расходов. При этом выяснилось, например, что на отопление дворцов он запросил такую сумму, что, по словам одного современника, на нее можно было бы «обогреть целую Сибирь». Такая же картина раскрылась и с расходами на вино, лекарство, на содержание 300 королевских лошадей. Голодавшим рабочим было особенно интересно узнать, что на каждого коня ассигнуется 5 тысяч франков в год, сумма, намного превышающая ежегодные расходы нескольких рабочих семей. Достоянием публики стала история с наследством герцога Конде. Этот убежденный легитимист, то есть противник орлеанской династии и сторонник Бурбонов, вдруг неожиданно завещал старшему сыну Луи-Филиппа колоссальное состояние. Благодаря слухам французы узнали, что завещание подписано по принуждению, а смерть герцога наступила отнюдь не естественным путем. Множество других неприглядных фактов следовали один за другим и дополняли колоритный образ Луи-Филиппа. Поскольку его физиономия с узким лбом и одутловатыми жирными щеками напоминала по форме грушу, то изображение этого плода карикатуристы сделали символом короля-торгаша, который все больше превращался в короля-убийцу. Легитимисты называли его «королем баррикад», желая подчеркнуть его недостойное монарха «революционное» происхождение. Но когда восстания и мятежи стали постоянным явлением при Луи-Филиппе, когда его войска занимались почти исключительно штурмом и взятием баррикад, то это одиозное прозвище приобрело совсем иной смысл. Луи-Филипп превратился, таким образом, в объект всеобщей ненависти, и частым явлением становятся попытки покушений на его жизнь. Ни один монарх не был мишенью такого большого числа покушений, как Луи-Филипп...

28 июля 1835 года утром из ворот Тюильри выехала пестрая кавалькада всадников. Впереди на белом коне — король, рядом с ним три его сына: принц Шуан-виль, герцог Орлеанский, герцог Немурский. За ними многочисленная свита маршалов. Предстояло произвести смотр Национальной гвардии, построившейся вдоль улиц, а затем принять парад войск на Вандомской площади. Ведь отмечалась очередная годовщина «трех славных дней», которые привели Луи-Филиппа к власти. Но революция сама напомнила о себе совершенно неожиданным образом. Когда кортеж, сверкающий всеми красками, достиг бульвара Тампль, раздался грохот ружейного залпа, как будто дружно стреляли солдаты целого взвода.

Король оказался невредим, хотя его лошадь получила пулю. На месте были убиты 18 человек и 22 ранено. После невообразимой паники выяснилось, что сработала «адская машина», сооруженная в одном из домов на пути движения процессии. А там нашли укрепленные в общей раме десятки ружей, которые при помощи не слишком сложного приспособления выстрелили одновременно. Полиция очень быстро арестовала организатора покушения корсиканца Фиески и его двух помощников — Морейя и Пенена, которые были членами «Общества прав человека». Их судили и в январе 1836 года приговорили к смерти. До самого последнего момента власти стремились, естественно, узнать от них как можно больше. Не стоит ли за ними какая-либо организация, о которой им ничего не известно? Один из приговоренных, Пепен, пытаясь получить помилование накануне казни, рассказал, что существует тайное, очень опасное общество, в котором он состоял, имеющее целью свержение орлеанского режима. Он сообщил также, что заранее рассказал о предстоящем покушении в день парада 28 июля некоторым деятелям революционного движения. Пепен назвал имена Рекюре, Флорко, Кавеньяка и... Бланки!

Бланки, как и другие названные, решительно протестовал и утверждал, что это выдумка. Он заявил, что никогда не был знаком с Пепеном, не встречался с ним и вообще в принципе отвергает убийство короля в качестве революционного средства. Но о тайном обществе он не упомянул. В действительности тайное общество существовало, и Бланки был его руководителем. Но основной припцип этого общества — секретность — требовал от Бланки скрывать его существование. Сложнее обстояло дело с причастностью Бланки к заговору Фиескп. Чтобы разобраться во всем этом, надо вернуться к событиям 1834 года.

Пороховой заговор