Офицерская доблесть

– Короче, так, Петя! Запоминай очень крепко: первое – сейчас ты пойдешь со мной к Ольге и на коленях попросишь прощения и перед матерью, и перед сыном за все те мерзости, что творил ранее. Второе – если я хоть раз увижу тебя на той стороне улицы, не говоря уже об усадьбе Шевцовых, то превращу в инвалида. Слово офицера, я это сделаю! Третье, сегодня же ты свалишь обратно на свою шабашку, чтобы с тобой ненароком какая беда не приключилась! Ну, и четвертое, ты у нас большой любитель писать жалобы в милицию, еще с далекой юности. Так вот, обратиться в отдел по поводу нашего разговора ты, конечно, можешь, но предупреждаю: лучше не стоит, только себе хуже сделаешь. Я очень зол на тебя, Петюня, а злой – опасен! Запомни это! Все понял?

Жлоб утвердительно кивнул головой.

– Вот и хорошо, что понял! Вставай! Идем к Ольге!

Петруха послушно поднялся, посмотрев на лежавшего в углу Жору, тихо спросил:

– А это… ты его… не того?

– Не того! Но еще раз дернется, будет того! Совсем того!

– Ага. Ясно.

Есипов пропустил поникшего Скворцова вперед, и они вышли на улицу. Николай спросил:

– А что это, Петюня, я твою мать в хате не видел? Уж не захворала ли от приезда дорогого сыночка?

– Нет. К сестре ушла. До вечера.

– Весьма кстати!

Ольга отшатнулась к стене, когда увидела вошедшего без стука в прохожую Скворцова. Но следом появился Николай, и женщина облегченно вздохнула, правда, совершенно не понимая…

Николай спросил:

– Где Валера?

Ольга указала на комнату:

– Там, а что?

– Пригласи его, пожалуйста.

Женщина позвала сына, и тот вышел из зала. Увидев Скворцова, прижался к матери.

Николай взглянул на Петруху:

– Видишь, урод, от тебя ребенок шарахается, как от бешеной собаки! Да ты и есть пес шелудивый! Ну, чего застыл, забыл, зачем пришли?

Скворцов повернулся к женщине:

– Ольга… хм…

Есипов остановил его:

– Подожди, родной! Разве ТАК ты должен сделать то, что обещал?

Скворцов обреченно вздохнул и опустился на колени.

Николай проговорил:

– Вот! Это совсем другое дело! Начинай!

– Ольга… Валера… простите меня, дурака старого, за то, что приходил к вам, грубил… в общем, за все, что было. Больше этого никогда не повторится…

Женщина и мальчик с удивлением смотрели на Скворцова, жалкого, опухшего и совсем не страшного, каким он представлялся им раньше. Ольга перевела взгляд на Николая. Тот указал на Петруху:

– Ну что, Ольга Гавриловна и Валерий Германович, прощаете это человекообразное? Или слов его недостаточно?

Ольга всплеснула руками:

– Да господь с ним! Пусть идет с богом. Лишь бы не видеть его!

Есипов успокоил:

– Не увидите, это я гарантирую.

И наклонившись к Скворцову, сказал:

– Вставай. Тебя простили.

Скворцов поднялся:

– Я могу идти?

– Ты все хорошо усвоил?

– Да.

– Тогда пойдем, провожу!

И майор вытолкнул мерзавца в сени. Закрыл дверь в жилое помещение. Петруха направился к двери, но Есипов и тут остановил его:

– Жлоб!

Тот замер как вкопанный.

– Подожди. Надо поставить точку в этом деле.

Скворцов, обернувшись, спросил:

– Какую еще точку?

– А вот такую!

И без замаха здоровой ногой врезал Петрухе в промежность. От острой боли тот всхлипнул и с широко раскрытыми глазами завалился на бок, опрокинув пустое ведро. В сенях на шум показалась Ольга, испуганно посмотрела на Есипова:

– Коля! Что с ним?

– Ничего страшного. Споткнулся, ударился обо что-то. Сейчас оклемается.

Есипов носком ботинка толкнул тело Скворцова:

– Эй, Жлоб! Тебе не кажется, что ты не вовремя развалился здесь? А ну, встал! Или мне пинками поднять тебя?

Петруха с трудом встал:

– Зачем бить-то? Я же извинился!

Николай схватил Скворцова за подбородок:

– Для профилактики, чмо! Чтобы ты запомнил, женщин нельзя ни оскорблять, ни унижать. А теперь проваливай! И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше! Дружка своего, если не пришел еще в себя, водичкой освежи. Оклемается! Пшел вон!

Скворцов, хромая, враскорячку двинулся на выход.

Николай повернулся к женщине:

– Вот и все!

Ольга спросила:

– Тебе про него Валера рассказал?

– Ты считаешь, он поступил неправильно? Лучше молчать и терпеть унижение? Я удивлен, почему ты мне об этом уроде сама не рассказала!

– Боялась, Коль, что ты неправильно поймешь!

– Вот-вот! Ты боялась, молчала. Даже участковому ни слова. Как же, а вдруг слухи по поселку поползут? А Скворцов этим пользовался. Знаешь, чем это могло кончиться? Тем, что он в один из приходов просто изнасиловал бы тебя! Ты это, естественно, скрыла бы! Как же, ведь это какой позор? А он в результате полностью подчинил бы тебя себе. Своей прихоти. И ты принимала бы его. Да, принимала бы. Страдая, мучаясь, но принимала бы. Лишь бы ничего никто не узнал!

Николай взглянул на часы:

– О! Мне пора! Сейчас бригадир строителей подъехать должен, материал привезти. Пошел я. Пока, Валер?

– До свидания! А вы приходите к нам, дядя Коля! У меня шахматы есть, вы играете в шахматы?

– Не сказать, чтобы очень, но королеву от ладьи отличить смогу!

– Вот и сыграем. Мам, ты не будешь против?

Ольга улыбнулась:

– Нет, конечно! Играйте, сколько вам будет угодно.

Мальчик посмотрел на майора:

– Придете, дядя Коля?