Офицер по вопросам информации

Люди Кессельринга, нанеся нокаут, были в приподнятом настроении. Он знал это, и они тоже все знали. Потому что без истребителей, которые способны бросить вызов воздушному превосходству люфтваффе, оставалось мало надежды, что к ним пробьется какой-нибудь конвой. И если этого не случится в ближайшее время, и пусть гунны хранят молчание, — остров будет голодать. А за этим неминуемо последует вторжение, угроза которого висела вот уже несколько месяцев.

Господи, этого и представлять не хотелось. Лучше всего вообще не думать об этом, сказал себе Макс, еще раз наполнив стакан и повернувшись, чтобы осмотреть сад.

Он оказался лицом к лицу с Митци.

Она незаметно подкралась к нему и сейчас серьезно смотрела заинтересованным взглядом; ее потрясающие зеленые глаза искали его взгляд, а в светлых волосах запутались лучи солнца. Не первый раз он почувствовал, что теряет дар речи при виде ее красоты.

— О чем вы думали?

— Да так, ничего серьезного.

— У вас были ссутуленные плечи. И выглядели вы так, словно… из вас выпустили воздух.

— Вашими стараниями.

— Льстец.

— Это правда.

— Если это правда, почему вы даже не смотрите на меня?

— Я смотрю.

— Я наблюдаю за вами с момента вашего появления.

— Вы болтали на скамейке с этим лысым типом из армейской службы безопасности.

— Ну, должна сказать, у вас прекрасное боковое зрение.

— Так говорил и мой тренер. Поэтому он ставил меня в середину игрового поля.

— Но вы же не собираетесь говорить со мной о футболе?

— Когда Розамунда позвонит в свой колокольчик, выбора у нас не будет.

По ее лицу медленно расплылась улыбка.

— Боже мой, как мне вас не хватало, — мягко и совершенно неожиданно сказала она.

В ее голосе явно чувствовалась радость, которая едва не резанула его по ушам.

— Вы нарушаете правила, — сказал Макс.

— К черту все правила.

— Вы забываете — вы же из тех, кто устанавливает правила.

— Вам не подходит жалеть самого себя, Макс.

— Это лучшее, что я могу сделать в данных обстоятельствах.

— Сейчас вы несете что-то невразумительное. — Она протянула ему стакан. — Смешайте мне еще порцию, хорошо?

— Напомните мне.

— Не будьте смешным.

— Бандиты за спиной, — прошептал он.

Макс заметил их приближение из-за ее плеча: Хьюго и Тревор Кимберли, за которым шла его смуглая красавица жена.

— Ох, я и не знаю, — многозначительно вздохнула Митци. — Опять джин с…

Макс принял ее стакан.

— Так, а где Лайонел? На патрулировании?

Теперь Хьюго был рядом.

— Будь осторожнее, старина, когда задаешь такие вопросы, — человек может не подняться с глубины.

— Здравствуй, Маргарет, — сказал Макс.

Маргарет Кимберли мягко кивнула. Кажется, она была слегка под хмельком.

— Нет, ты скажи, — настаивал Хьюго, — почему хочешь узнать, чем занимаются наши благородные подводники?

— А кроме того, у меня вряд ли стоит спрашивать, — улыбнулась Митци. — Лайонел мне ничего не рассказывает. Один день его нет, на другой день он возвращается — вот и все, что я знаю.

— Это все, что должен знать каждый из нас.

— И Тревор мне ничего не говорит, — хрипловато произнесла Маргарет.

Хьюго уставился на нее.

— Это, моя дорогая, потому, что твой Тревор большую часть времени ничего не делает. Так говорит офицер, который командует им.

— Знаешь, Хьюго, я как-то не могу воспринимать тебя в качестве командира, — звонко сказала Митци с игривым огоньком в глазах. — Может, ты гениален, может, слегка глуповат, но уж явно не командир.

Маргарет поднесла руку ко рту, чтобы скрыть смешок, который заставил Хьюго оскорбленно нахмуриться. Макс больше не смеялся.

Немного погодя женщины удалились в дальний конец сада. Макс с трудом заставил себя не обращать внимания на ленивое покачивание стройных бедер Митци под легким цветастым платьем.

— Между нами, — понизил голос Хьюго, отнюдь не смущенный этим видом, — все субмарины ушли на неделю или около того.

— В самом деле?

— Ну, вы же видели, что они погрузили в Лазаретто. А поскольку Ванклин любит запасаться…

Потеря «Апхолдера» пару недель назад потрясла не только весь гарнизон, но и местных жителей. Субмарины теряли и раньше, субмарины, которыми командовали толковые люди, известные всем и каждому, люди, которые упаивали весь бар в «Юнион-клаб» и чьи кости теперь покоились где-то на морском дне. Хотя Ванклин был другим. Красивый шотландец с мягким голосом, с библейской бородой, он отличался скромностью, которую могут позволить себе лишь воистину великие люди. Имея на счету более ста тысяч тонн водоизмещения потопленных вражеских судов и Крест Виктории на груди, он отличался спокойной невозмутимостью, которую остальные воспринимали как должное, потому что от него исходило ощущение силы. Никто из соратников не подвергал сомнению его звездный статус, потому что он никогда не выставлял его напоказ, просто занимался своей работой. А теперь он погиб, пошел на дно…