Офицер по вопросам информации

Отсутствие у Ральфа уважения к «машине», как он привык говорить, было не позой, а продуктом тяжелого опыта, начало которого было положено в первые дни пребывания на острове. Когда двенадцать «харрикейнов» для подкрепления снялись с авианосца «Аргус», Ральф оказался в той четверке, которой удалось приземлиться. Остальные окончили свой путь в безжалостных водах Средиземного моря, потому что кто-то где-то не рассчитал надлежащим образом параметры их полета, чтобы они в безопасности добрались до Мальты. Ральф на последних каплях горючего перевалил скалы Дингли и спланировал к Луге, неся на борту погибший экипаж. В тот день он потерял лучшего друга, да и затем потерял много друзей из-за «идиотской некомпетентности операторов этой машины».

Тупое соблюдение требований не было ему свойственно; его доверие требовалось заслужить. Ральф мог бы коротко подстричь волосы, если бы приказ поступил от кого-то, кто пользовался его уважением. Обрести свободу действий помогала его репутация. При десяти точно сбитых и шести «предположительно» записанных на его имя вражеских самолетах он был одним из немногих асов на острове, хотя весьма небрежно вел журнал боевых действий.

Инцидент произошел прошлым летом, когда Ральф выздоравливал в лагере отдыха пилотов после несчастного случая у залива Сан-Пауль. Застигнутый над Корми шумной компанией «сто девятых», он был вынужден буквально шлепнуться на поле, что на Мальте было почти невозможно без опасения врезаться в каменную стену.

Ральф потерял сознание и выжил в пылающих обломках самолета только потому, что несколько мальтийских женщин, работавших неподалеку, забросали огонь землей, после чего с трудом вытащили его неподвижное тело из искореженного кокпита. Залатанный Фредди, он провел два месяца в госпитале Мтарфы, успешно сопротивляясь всем стараниям отправить его домой как «тяжелораненого». Как бы плохо он себя ни чувствовал, Ральф все же хотел принимать участие в воздушной битве над Мальтой и добился разрешения период выздоровления провести в лагере отдыха пилотов у залива Сент-Бей.

Было не совсем правильно называть лагерем виллу с пологой лужайкой, увитой плющом беседкой и извилистой дорожкой, которая сквозь тенистые аллеи вела к урезу воды, где лениво качались на легких волнах платформа для купания и пара гребных лодок. У входа в залив лежал плоский маленький островок, где примерно две тысячи лет назад в шторм потерпел крушение корабль святого Павла. С трудом выбравшись на берег, Павел встретил радушный прием в Мдине у Публиуса, главы острова, отец которого был в то время тяжело болен. После того как Павел вылечил его, Публиус безотлагательно перешел в новую религию, взяв с собой своих подданных, и выстроил первую христианскую церковь в Мдине. При таком наследстве трудно удивляться, что христианская вера до сих пор оставалась главной движущей силой в жизни мальтийцев.

Расположение лагеря отдыха на соседнем островке с одинокой статуей святого целителя имело определенную логику: мирный спокойный уголок, где люди могли приходить в себя, убежище среди разрушений и страданий. Макс хорошо познакомился с этим местом во время пребывания там Ральфа, потому что при любой возможности заезжал сюда на мотоцикле. И в один из таких визитов Ральф переступил черту.

Он и еще несколько других летчиков отдыхали в саду, слушая граммофонные пластинки, когда высоко над их головой разразилась воздушная схватка. Вскоре стало ясно, что два «харрикейна» получили взбучку от решительной стаи «сто девятых».

Один из «харрикейнов» потянул домой с немцем, повисшим на хвосте; другому повезло куда меньше. С хвостом белого дыма от горящего гликоля, он увернулся от земли и с оглушительным грохотом врезался в склон холма за бухтой Сан-Пауль.

Когда Ральф и другие добрались до места крушения, тут уже были армейские. Они же и нашли бумажник. Стало ясно, что искалеченная фигура в дымящихся обломках когда-то была Грегом Дайером, молодым канадцем, базировавшимся в Хал-Фар. Ральф знал его не очень хорошо, но достаточно, чтобы обратиться к армейскому майору, который дал указание своим людям закопать тело тут же на месте. Парень обогнул полсвета, чтобы вступить в войну, запротестовал Ральф, и он заслуживает почетных похорон, так же как его семья имеет право приехать, чтобы постоять у белого креста на кладбище и воздать ему должные почести, когда война закончится. Семья может поставить свой белый крест, ответил майор, и если Ральф хочет собрать в мешок кости с оставшейся плотью и похоронить их у подножия креста, то у него есть на это пять минут.

Мнения, кто кому нанес первый удар, оказались противоречивы — свидетели, как и следовало ожидать, разделились между армией и авиацией, — но не было сомнений, кому досталось больше. У майора была в двух местах сломана челюсть, и, когда несколько недель спустя улетал с Мальты, он все еще ел через трубочку.