Офицер: Офицер. Тактик. Стратег (сборник)

Вот большие трехосные броневики, формой корпуса похожие на лицензионные немецкие Sd.Kfz.222[347], разошлись по флангам, замыкая гоминьдановцев в огневые клещи, причем один из них походя поджег очередью из крупнокалиберного пулемета не вовремя подвернувшуюся танкетку. Вот две огромные танкетки, похожие на «Виккерсы 6 тонн» со срезанными башнями передавили гусеницами выдвинутые вперед противотанковые пушки. Приземистые орудия были грозными противниками танков, но только спрятанные в складках местности, а тут их застигли во чистом поле. Последние две пушки японские танкисты даже не стали давить, а под прикрытием плотного пулеметного огня выскочили из своих машин, зацепили орудия и уволокли на свою сторону.

Откуда-то из-за линии траншей грянуло дружной «Банзай!», и японские пехотинцы, воодушевленные атакой своих бронемашин, снова заняли окопы первой линии. Стиснув кулаки так, что побелели костяшки, У Фань смотрел на японцев, деловито очищающих свои траншеи от трупов убитых гоминьдановцев. Коротыши, нимало не смущаясь, выстраивали из тел настоящий бруствер перед своими окопами, а заодно подбирали трофейное оружие.

Тут в поле зрение генерала попал японский броневик, неторопливо отходящий назад. Вот он развернулся боком, и У Фань непроизвольно протер глаза. Должно быть, солнце сыграло с ним странную и скверную шутку: китайскому генералу почудилось, будто японская желтая звезда на броне залита кровью и стала красной…

Майор Логинов дико матерился, глядя на самовольные действия своего подчиненного, и если бы примета об икоте[348] была верной хоть на десять процентов, младший лейтенант Павликов скончался бы в страшных мучениях, продолжая икать еще и после смерти. В том, что Павликов наверняка слышал категорический приказ не вступать в бой, Логинов ни минуты не сомневался. Младший лейтенант просто валял дурака, а потом, после боя, будет докладывать с честными глазами, что рация барахлила, что помехи в эфире, и что он неправильно понял приказ. Ничего нового: сам такой был, когда еще ротой командовал, но это…

Правда, надо отдать взводному должное — действовал он грамотно и умело. Отсек крупнокалиберными орудия ПТО, четко, словно на учениях, накрыл гранатометами противника в окопах, основательно прочесал пулеметами пытавшихся подняться в контратаку… А за пару увезенных орудий его и его парней по-честному надо бы к медалям представлять. Но ведь каков наглец: против приказа вылез! Против прямого приказа!..

— Тащ майор, к вам тут союзники! — доложил мотострелок в затянутом сеткой стальном шлеме. — С донесением, вот.

И с этими словами он пропустил вперед запыхавшегося и вспотевшего японского солдата-очкарика, который катил рядом велосипед армейской модели. Самокатчик откозырял, гортанно что-то доложил и протянул Логинову запечатанный пакет.

— От дайса Кендзобуро, — сообщил переводчик.

Толя вскрыл пакет, взглянул на лист белой бумаги, покрытый замысловатой вязью иероглифов, и протянул его младшему лейтенанту Таеко Саеки. Тот быстро пробежал глазами текст, а затем произнес, слегка нараспев:

— Досточтимый дайса Кендзобуро выражает тоуварисчу майору Рогиноффу свое высокое одобрение и брагораспорожение, за своевременную атак-ку в секторе да-венандц-тать. Высокочтимый дайса покорнейше приказывает[349] тоуварисчу майору Рогиноффу передать ему список наиборее отричившихся в атаке воиноуфф с тем, чтобы дайса мог предъявить их достосравные имена у стоящим вверх, дабы вкрютчить их в докрад Сыну Неба, — при этих словах Таеко Саеки вытянулся и трижды поклонился. Затем он продолжал: — Досточтимый дайса Кендзобуро покорнейше приказывает тоуварисчу майору Рогиноффу оказать поддержку своими боевыми машинами в секторах семь, двенадцать и тринадцать, а также подотовит-тца к отражению воздушной атак-ки. Однако досточтимый дайса Кендзобуро покорнейше приказывает не пускать в бой росске танки. Досточтимый дайса Кендзобуро выражает надежду, что посре бой-йя, он будет иметь несравненное насраждение вознести хвару победоносному орузжию верных поданных Сына Неба и его Северной Тени — Верикого Старина! Тенно-хейко-банзай! Старин-сэнсей-банзай!

Логинов выслушал эту бредятину с каменным лицом, затем козырнул, как учили его делать при упоминании японского императора, и расслабленно подумал: «Вывернулся, Антоха, черт! Включение в доклад императору это, по-нашему, как к “звездочке” представить…»

Откровенно говоря, он был рад, что его товарищ еще по Западному фронту будет отмечен высокой наградой. А пока он так размышлял, руки уже сами, независимо от головы, нашли микрофон и щелкнули тангентой:

— Двойка, тройка, четверка! Поднимайте смешанных! Выдвигаться в сектора семь, двенадцать и тринадцать соответственно! Действовать по обстановке!..

…У Фань, надрываясь, кричал в телефонную трубку:

— Самолеты! Пришлите самолеты! Срочно пришлите самолеты!