Офицер: Офицер. Тактик. Стратег (сборник)

Майор выслушал перевод, помолчал, явно медитируя, а затем произнес нараспев короткое стихотворение сложной, необычной формы, однако же не лишенное приятности. Кендзобуро вопросительно посмотрел на переводчика. Тот замешкался, пытаясь осилить перевод, и, наконец, провозгласил:

Молодые воины пили чай,
А юные девы купались в реке.
Но вид их обнаженных прелестей
Не отвлек воинов от церемонии.

Слушая эти мудрые и глубокие строки, Кендзобуро едва не прослезился — так тронули его эти стихи северных союзников. Он снова низко поклонился гостю и, возможно, другу, отдавая дань уважения его мудрости, воспитанности и образованности.

Майор не сомневался, что после такого «перла» полковник отпустит его в батальон, где можно будет наконец выпить нормального чая, но японец почему-то низко-низко поклонился и снова протянул ему чашку. Логинов вздохнул: пытка продолжалась…

Младший лейтенант Антон Павликов последний раз шкрябнул по днищу котелка ложкой, подбирая остатки гречки со свиной тушенкой. Рядом с ним сидел на коленях сеи[330] Юрисима Тадаеси, который уже расправился со своей порцией и теперь с любопытством смотрел на своего союзника-росске. «До чего же огромные порции у этих северян, — размышлял Юрисима. — Как он может съесть так много? Ведь он разделил свой паек со мной пополам, а я уже и половиной наелся так, что с трудом дышу».

Павликов тем временем отломил от половины ржаной буханки добрый кусок и вытер днище котелка от горячего ароматного жира. Прожевал хлеб, отодвинул в сторону пустой котелок и повернулся к союзнику-японцу:

— Чаем запьем, или сразу уж твое попробуем? — осведомился он.

Павликов принадлежал к той счастливой людской породе, которой легко даются чужие языки, даже совершенно непохожие на свой, родной. После Западного фронта и разгрома Польши он был отправлен на ускоренные курсы младших командиров, получил кубарь в петлицы, убыл вместе со своей дивизией на Дальний Восток и неожиданно для себя угодил в группу, изучавшую японский язык. Который и изучил в объеме, не достаточном для чтения стихов Басе или «Сказания о роде Тайра», но вполне удовлетворительном для общения как в бою, так и в быту.

Юрисима пододвинул к нему алюминиевый судок:

— Угощайтесь, Анатону-сан. Я больше не могу, — доверчиво улыбнулся сеи, — объелся.

— Да ты и съел-то всего ничего, — покачал головой Павликов. — Смотри, мало будешь есть — сил для боя не хватит.

С этими словами он придвинул к себе судок, открыл крышку и с изумлением воззрился на его содержимое:

— Это чего ж такое? Чем это вас кормят, Юрисима-сан?

— Это рис с мисо и итохики-натто[331]. Никогда не пробовали? — Сеи снова доверчиво улыбнулся. — Попробуйте, это вкусно. Мисо — пшеничное, хорошее, деревенское, натто — свежее…

— Я так и понял, иху-мать, — пробормотал младший лейтенант по-русски и принюхался.

От покрытых липкой и неприятной на вид пленкой коричневых бобов явно несло аммиаком, тестообразная бледно-желтая масса пахла какой-то плесенью. «Хотелось бы знать, — подумал Антон, — если вот это — свежее, то как же у них гнилое-то воняет?» Он поковырял ложкой в судке, старательно избегая подозрительных блюд, зацепил немного риса, попробовал… И с трудом удержался, чтобы не сплюнуть: рис был клейким и совершенно пресным.

Павликов еще поковырял предложенное блюдо, но пробовать больше не решился, а лишь спросил японца:

— А мясо?

— Мясо будет завтра, в субботу, — охотно пояснил Юрисима. — И еще один раз. Обычно его дают в среду.

— И все?

— Часто есть мясо — вредно, — сообщил сеи. — От него может застояться кровь и растет живот. Зато еще три раза в неделю бывает сифудо-тяхан.

— А это что такое?

— О, это очень вкусно. Рис варят с рыбой, моллюсками, водорослями…

Младший лейтенант искренне понадеялся, что ему не придется пробовать это «очень вкусное» блюдо, и предложил:

— Ладно, а ну его. Давай, друг, чай пить. Немцов! — окликнул он взводного каптера. — Тащи-ка нам чаю и к чаю. И чтобы одна нога там, а другая — уже тут!

Юрисима ошарашенно смотрел на огромную медную кружку с дегтярно-черным напитком, совершенно непохожим на настоящий чай, на гигантские ломти хлеба с кусками сала, которые должны были, видимо, изображать кайсэки, и на несколько круглых, коричневых пирожков, похожих на камни, покрытые инеем. Судя по всему, это были омогаси…

Русский чай оказался сладким, а хлеб с соленым салом неожиданно вкусным. Росске протянул сеи один из коричневых пирожков:

— Угощайся. Это — пряник. Наша народная сладость. Немного зачерствели, но на вкус — законные. Если чего, ты их в чае размочи.

Юрисима взял пряник, с трудом надкусил, но вкус ему понравился. Какой-то неожиданный, отдающий медом и свежим хлебным зерном. Он благодарно кивнул и придвинул к Павликову картонную коробку с моти — маленькими сладкими лепешками из бобов и риса:

— Попробуйте, Анатону-сан.