Офицер

– Да, товарищ Ватанабэ. – Переводчица кивнула, услышав ответ советского представителя. – Он сейчас продемонстрирует, как это работает.

Быстро, но без суеты два техника включили аппаратуру и, сняв на камеру панораму зала и крупно японскую делегацию, тут же перемотали пленку, и на большом экране возникло четкое изображение, на котором жители империи с удивлением и радостью узнавали себя, тыкая пальцами и бурно обсуждая технологическое чудо.

Потом была микроволновая печь для разогрева еды, компактный радиотелефон, и многое другое, от чего у Акио Мориты просто разбегались глаза. Но больше всего японца поразил крошечный, всего в половину ладони магнитофон с кассетами, в которых уже были катушки. Одна с пленкой, другая приемная. Качество было не сравнимо с большим аппаратом, но размеры позволяли использовать его журналистам и секретарям. Хироси Ватанабэ, который и не скрывал, что работал на флотскую разведку, буквально облизывался на аппарат, а когда узнал, что продолжительность записи на одну кассету почти час, а время работы от батарей четыре часа, был буквально покорен. А Мориту в павильоне «Машиностроение» ждало новое потрясение в виде полностью автоматического станка, который на их глазах превратил заготовку в сверкающую деталь.

Потом их повели в павильон «Авиация», откуда они плавно переместились в зал «Сельское хозяйство», где делегация надолго залипла возле вертикальных грядок, носивших странное название «Гидропонная установка».

В гостиницу они попали только вечером, и там долго и с азартом обсуждали, как могли быть реализованы те или иные новинки, но сходились все на том, что электроника Страны Советов намного превосходит весь остальной мир.

А утром они были приняты в Комитете внешней торговли Наркомторга, и за дело взялись переговорщики-экономисты. Условия советской стороны были вполне внятными, и все ограничения касались лишь продажи технологий третьим странам и выпуска изделий на основе передаваемых лицензий.

Внутренний рынок двух стран составлял больше миллиарда человек, что оправдывало самые затратные разработки, а перспектива подключить Индию и Южную Америку сильно улучшала баланс. Так что японские инженеры и предприниматели были полны оптимизма, и за патенты и права на выпуск развязалась спокойная и вежливая, но от того не менее напряженная битва. Акио Морита практически без боя забрал электронные технологии, так как основной спор возник вокруг гидропонных ферм, машиностроительных и авиационных патентов. Но как подсказывало ему чутье, за электроникой, особенно мобильной, большое будущее.

Но кроме глобальных технологических прорывов, были решения и незаметные, но тем не менее влияющие на повседневную жизнь. Николай Завьялов, потомок того самого Завьялова, что начал ножевое производство в Ворсме, вошел в здание областного Муромского отдела НКВД без страха, но с определенной опаской, так как его изделия использовались не только для резки овощей.

Молодой улыбчивый майор в новенькой форме приветливо кивнул мастеру и, поздоровавшись за руку, усадил того на стул и открыл сейф. Позвякав там чем-то железным, достал сверток и, сдвинув документы, развернул ткань прямо на рабочем столе.

– Ваша работа?

Мастер, помнивший каждый свой нож, что называется, в лицо, кивнул.

– Мои. Но вот этот – павловский. Кондрата Разина работа. Вишь, ручка легкая, я таких не делаю.

– Ну и ладно. – Майор отложил чужой клинок и улыбнулся. – Есть для вас работа, Николай Иваныч. Сразу хочу предупредить, что вы можете отказаться, и никто об этом разговоре даже не вспомнит. Одному очень серьезному человеку нужен ножевой мастер высшей квалификации. Может, подарок кому сделать, может, еще что, не знаю. Но вот беда, приехать к нам, сюда, он не может. Занят сильно. Так что если вам интересно, то сейчас на нашей машине вас доставят домой, чтобы вы нормально собрались, потом в Москву, а там уже все договорено.

– Позвонить можно?

– Конечно. – Майор кивнул и пододвинул телефон. – Только перед своим номером нужно набрать ноль.

– Трифон Михалыч? – Мастер мысленно поблагодарил удачу за то, что фабричная секретарша не занимала телефон, сплетничая с подружками по всей области. – Это Завьялов Коля. Предупреди моих, что тут у меня командировка нарисовалась, буду через пару – тройку дней.

– Что там у тебя, Иваныч, мож, помогнуть чем? – всполошился директор завода, приходившийся мастеру пусть и дальним, но родственником.

– Да, нет, в порядке все. Тут просто товарищей наши ножики заинтересовали.

– А, ну раз так…

– Ты это, моей скажи, чтобы собрала в дорогу чего, я подъеду через час.

– Сделаю.

Машина, небольшая, но юркая «Тойота» гнала по новенькой трассе под сотню километров в час и, обгоняя вереницы грузовиков, через пять часов прибыла в Москву. Там Завьялова сразу повезли в гостиницу, где он привел себя в порядок, и из гостиницы доставили в огромное здание. Вход охраняли бойцы, от одного взгляда которых хотелось съежиться.

– Николай Иванович? – Секретарь мельком взглянул на документы, махнул рукой, и мастер, робея, вошел в большой кабинет, отделанный темным деревом.