Читаем Офелия и Брут полностью

Офелия и Брут

Он был неглуп, заботлив и временами даже трогателен. С ним не было тошно вечерами и спокойно засыпалось. Он был аккуратен и чистоплотен. Он нравился ее подругам – делал им комплименты, умел поддержать разговор. Он говорил о семейной демократии и идиллии. Он сам был практически идеален. Но, Боже, разве можно было его сравнить с Альфредом?

Альфред был во всем неистов – и в мыслях и в чувствах. Он не говорил о них, он жил ими. И это волновало ее необычайно.

– Ольга, – услышала она сзади. Мужчина обнял ее и, поцеловав в шею, выдохнул в ухо:

– Поздравляю с днем рождения…

Он развернул ее к себе лицом и протянул на ладони открытую коробочку с кольцом.

– Спасибо, дорогой…

Боже, это первый день рождения без Альфреда… Но он не забыл – он прислал этот букет. Так, как присылал его, когда не мог быть рядом с нею. Из любого города, из любой страны в этот день приходил букет роз с маленькой запиской «Моей Ольге». Он никогда не сомневался и не говорил лишнего – Моей Ольге…

– Моей Ольге? – прочитал Он, – От кого это?…

– Потом, если позволишь…

Она налила себе виски и вышла на балкон. Поймала себя на том, что последний раз с утра пила виски после того, как они с Альфредом гуляли всю ночь по городу в грозу…

– Тебе плохо?

– Ничего… Оставь меня, пожалуйста, я потом все объясню…

Альфред, Альфред… Этот безумец, действительно, не хотел выпускать ее из своих объятий, отдавать кому-либо еще…

Забравшись на кресло, и отхлебывая уже прямо из бутылки, Ольга вновь и вновь перебирала в памяти свое прощание с Альфредом. Тогда ее поразило насколько живым казалось его лицо с затаившейся в уголках губ улыбкой. Он пронес ее через всю свою жизнь. Даже на самых ранних детских фотографиях Альфред улыбался. И теперь, думая о нем, Ольга в первую очередь вспоминала его улыбку…

Она навестила могилу. Поцеловала холодную плиту надгробия. Смахнула горячую слезу. Шепнула:

– Спасибо за цветы, Альфред…

Возвращаясь, проехала мимо дома. Остановилась возле бюро доставки цветов. Долго не решалась зайти. Ответ был вполне предсказуем:

– Я сожалею, мадам, но не в наших правилах предоставлять информацию о клиентах…

Ольге показалось, что она чувствует лукавый взгляд Альфреда. Он стоит в дверях за спиной. Сейчас она обернется и бросится в его объятия. И Альфред на руках вынесет ее из этого офиса, и потащит по улице, целуя на ходу куда получится – в губы, в шею, в нос, в лоб, в щеки, в глаза… И она тоже засмеется, а потом заплачет. Конечно же, заплачет – ей так хочется разреветься на его груди, и чтоб он гладил ее волосы, и шептал ей, шептал и улыбался…

За спиной никого не было.

Ольга вернулась домой. Он ждал:

– Не могу ли я чем-либо помочь?…

– Нет. Ничего. Все хорошо.

– Тогда едем?

– Едем…

Праздничный ужин в дорогом ресторане…

Как это здорово есть одну сосиску на двоих. Без рук, каждый со своего конца. С кетчуповым поцелуем на последнем кусочке…

Он заснул…

Ночью можно просто считать звезды: один считает голубые, другой – розовые. Спорить из-за зеленых. Давать имена друг друга. Сто третья звезда имени Моей Любви…

Поцеловал утром…

Сначала в комнату вползал запах персика. Потом впархивала едва слышимая музыка. И персиковая капелька падала на ее губы…

Заехал вечером на работу. Подвез домой…

Сколько вечерних соблазнов. Штурм казино с горсткой мелочи в кармане. Сладкие поцелуи на скамейке у духовной семинарии. «Охота на полицейского» – это, когда нужно держать дистанцию между тобой и полицейским в десять шагов в течении тридцати минут. И, чтоб не забрали в участок…

Пикник в центральном парке…

За городом есть поляны, которые больше ни с кем не надо делить. И можно пить вино из горлышка и петь во весь голос, и, охрипнув, слушать птиц и нежные слова…

Концерт в консерватории…

Альфред пел ей серенады, от которых сходили с ума соседи. У него не было слуха, но он не придавал этому значения. Она тоже. А как он читал стихи. Свои. Те, что сочинил для нее будучи в другой жизни Пушкиным, Рембо, Петраркой…

Театр…

Он любил играть Ромео. И падал к ее ногам, как убитый. Но больше ему шла роль Мавра. Когда он клал свои руки на ее шею, Ольга была готова умереть…

Понравился родителям…

«Господи, чтоб ноги этого фигляра не было в нашем доме… У него же ничего серьезного нет на уме…»

Сделал предложение…

Она была просто его. Это было само собой. По-другому не могло быть. Альфред целовал ее и говорил:

– Жена… Женушка… Женуля…

Получил согласие…

Она просто закрывала глаза:

– Милый…

«Настольная книга будущей матери»…

Он так этого хотел, но не торопился. Альфред был так ужасно серьезен, говоря о детях…