Оды

Моей души часть, с частью другой зачем

Себе не мил, уже калека

Медлить я стал бы? Тот день обоим

Принес бы гибель. Дал ведь не ложно я

10 Святую клятву: "Вместе пойдем с тобой,

Куда ни поведешь, мы вместе

Путь и последний свершить готовы!"

Ничто не в силах нас разлучить с тобой:

Ни злой Химеры пламенный жар, ни сам

Гиант сторукий, вновь восставши,

Правды могучей и Парк то воля.

И все равно, кто зрел, одержавши верх,

Мой час рожденья: иль Скорпион лихой,

Весов созвездье, Козерог ли,

20 Волн Гесперийских владыка мощный.

У нас обоих сходится дивно так

Светил влиянье. Злого Сатурна свет

Затмив, тебя Юпитер вырвал,

Спас от него и Судьбы крылатой

Полет замедлил: радости полн тогда

В театре трижды рукоплескал народ,

Меня ж, над головой обрушась,

Древо сгубило б, но Фавн, хранитель

Людей Гермеса, доброй рукой удар

30 Смягчил. Там жертвы надо тебе воздать

И храм построить по обету:

Я ж заколю только агнца скромно.

Пер. Н. С. Гинцбурга

18

У меня ни золотом,

Ни белой костью потолки не блещут;

Нет из дальней Африки

Колонн, гиметтским мрамором венчанных;

Как наследник Аттала

Сомнительный, я не стяжал чертогов,

И одежд пурпуровых

Не ткут мне жены честные клиентов.

Но за то, что лирою

10 И песнопенья даром я владею,

Мил я и богатому.

Ни от богов, ни от друзей не жду я

Блага в жизни большего:

Одним поместьем счастлив я в Сабинах.

Днями дни сменяются,

И нарождаясь, вечно тают луны;

Ты ж готовишь мраморы,

Чтоб строить новый дом, когда могила

Ждет тебя разверстая,

20 И, ненасытный, ты выносишь в Байях

Берег в море шумное,

Как будто тесно для тебя на суше!

Что ж? Тебе и этого

Еще все мало, и, раздвинув грани,

Рад своих клиентов ты

Присвоить землю, - и чета несчастных

С грязными ребятами

Богов отцовских тащит, выселяясь...

А меж тем, вернее нет

30 Дворца, что ждет у жадного Плутона

Барина богатого

В конце дороги. Что ж еще ты бьешься?

Та ж ведь расступается

Земля пред бедным, как и пред царями;

Прометея хитрого

Не спас Харон за злато; Орком гордый

Танал, как и Тантала

Весь род обуздан; но Плутон, чтоб бремя

Снять с бедняги честного,

40 Готов на помощь, званый и незваный.

Пер. А. П. Семенова-Тян-Шанского

19

В горах пустынных Вакха увидел я.

Он песням - верь мне, племя грядущее!

Учил и Нимф и козлоногих,

Настороживших свой слух Сатиров.

Эвое! Весь от страха недавнего

Дрожу, но Вакхом полный, я радуюсь

Душой. Эвое! Вакх, помилуй,

Тирсом грозящим меня не трогай.

Я петь могу Тийяд обезумевших,

10 Вином и млеком реки текущие,

И рассказать, как в изобильи

Мед из дуплистых дерев струился,

И про твоей супруги-владычицы

Венец, что стал звездой, про Пенфея дом,

Распавшийся в паденьи грозном,

И про погибель царя Ликурга.

Под власть свою ты реки и море гнешь,

Средь гор пустынных любишь, вина вкусив,

Вплетать ты Бистонидам в кудри

20 Змей, но они без вреда - не жалят.

Когда толпа Гигантов безбожная

Крутой дорогой к царству Юпитера

Взбиралась, отразил ты Рета

Львиною пастью, когтистой лапой,

Хоть шла молва, что больше пригоден ты

К веселой пляске, чем к бою ратному,

Однако ты остался тем же

И среди мирных забав и боя!

Став смирным, Цербер, лишь увидал тебя,

30 Твой рог златой, - хвостом стал повиливать,

Когда ж ты уходил, он ноги

Начал лизать и к лодыжкам жаться.

Пер. Г. Ф. Церетели

20

Взнесусь на крыльях мощных, невиданных,

Певец двуликий, в выси эфирные,

С землей расставшись, с городами,

Недосягаемый для злословья.

Я, чадо бедных, тот, кого дружески

Ты, Меценат, к себе, в свой чертог зовешь,

Я смерти непричастен, - волны

Стикса меня поглотить не могут.

Уже я чую, как утончаются

10 Под грубой кожей голени, по-пояс

Я белой птицей стал, и перья

Руки и плечи мои одели.

Мчась безопасней сына Дедалова,

Я, певчий лебедь, узрю шумящего

Босфора брег, гетулов Сирты,

Гиперборейских полей безбрежность.

Меня узнают даки, таящие

Свой страх пред строем марсов, Колхиды сын,

Гелон далекий, избериец,

20 Люди, что пьют из Родана воду.

Не надо плача в дни мнимых п_о_хорон,

Ни причитаний жалких и горести.

Сдержи свой глас, не воздавая

Почестей лишних пустой гробнице.

Пер. Г. Ф. Церетели

КНИГА ТРЕТЬЯ

1

Противна чернь мне, чуждая тайн моих,

Благоговейте молча: служитель муз

Досель неслыханные песни

Девам и юношам я слагаю.

Цари внушают подданных стаду страх,

А бог Юпитер грозен самим царям:

Гигантов одолевший, все он

В трепет движеньем бровей приводит.

Один - бывает - шире других в бразды

20 Сажает лозы; родом знатней, другой

Сойдет искателем на поле;

В славе иль доблести тот поспорит;

Толпой клиентов будет мной сильней,

Но без пристрастья жребьем решает Смерть

Судьбу и знатных и ничтожных:

Выкинет урна любое имя.

Над чьей безбожной шеей повиснул меч,

Изъят из ножен, вкус усладить тому

Не сможет пир и сицилийский:

30 Сна не вернут ему птичек песни

Иль звон кифары. Сон не гнушается

Лачугой скромной сельского жителя,

Реки тенистого прибрежья,

Зыблемых ветром лощин Темпейских.

А кто доволен только насущным, тем

Совсем не страшен бурного моря шум,

Когда свирепый вихрь нагонит

Гед, восходя, иль Арктур, склоняясь;

Иль град, побивший лоз виноградных цвет;

30 Земли обманы: ливень, - когда шумят

Деревья, - жгучий зной созвездий,

Холод чрезмерный зимы суровой.

Уж рыбы чуют - водный простор стеснен,