ОДУРАЧЕННЫЙ ФОРТУНОЙ

Однако, как бы глубоко он ни был ранен в душе, внешне это на нем не отразилось. Куда более возбужденным был Олбемарл, в весьма крепких выражениях поносивший разлагающее влияние Двора и порождаемые им безобразия.

– На это место нужен настоящий человек, а они вынудили меня отдать его бездельнику, размалеванной кукле в штанах!

Холлс припомнил обличения Такером нынешнего правительства и начал понимать, насколько он и его сподвижники были правы в своей уверенности, что народ готов восстать и расчистить эти авгиевы конюшни note 39 .

Олбемарл пытался утешить его надеждой на скорое появление очередной вакансии.

– Которую снова выхватит какой-нибудь погрязший в долгах сводник, стремящийся спастись от кредиторов, – промолвил Холлс, обнаруживая, наконец, горечь, переполнявшую его душу.

Олбемарл печально глядел на него.

– Я знаю, Рэндал, что это явилось для вас тяжелым ударом.

Полковник взял себя в руки и принужденно рассмеялся.

– Тяжелые удары сыплются на меня постоянно.

– Да, знаю. – Опустив голову, Олбемарл подошел к окну и вернулся назад, остановившись перед полковником. – Держите меня в курсе вашего местопребывания и ждите от меня вестей. Не сомневайтесь, я сделаю все, что от меня зависит.

Во взгляде полковника блеснул огонек надежды.

– Вы и вправду считаете, что может подвернуться что-нибудь еще?

Герцог сделал паузу, во время которой его лицо помрачнело.

– Откровенно говоря, Рэндал, я не особенно на это рассчитываю. Как вы сами понимаете, для вас и вам подобных такие шансы редки. Но неожиданное может произойти быстрее, чем мы осмеливаемся надеяться. Если это случится, не сомневайтесь, что я о вас не забуду.

Поблагодарив его, Холлс поднялся, чтобы уходить, всем своим видом выражая уныние.

Олбемарл наблюдал за ним из-под густых бровей. Когда Холлс подошел к двери, герцог остановил его.

– Одну минуту, Рэндал!

Полковник повернулся, поджидая, пока Олбемарл подойдет к нему. Его светлость был погружен в раздумье и, казалось, колебался, стоит ли ему говорить.

– Надеюсь, вы не нуждаетесь в деньгах? – спросил он наконец.

Жест и усмешка полковника являли собой стыдливое признание в обоснованности подозрений герцога.

Взгляд Олбемарла несколько секунд оставался неподвижным. Затем он вынул из кармана явно не слишком тяжелый кошелек и развязал его.

– Если долг поможет вам до тех пор, пока…

– Нет-нет! – воскликнул Холлс, чья гордость восстала против принятия почти что милостыни.

Отказ его был искренним лишь наполовину, но Олбемарл не настаивал. Туго завязав кошелек, он сунул его в карман, и на его лице отразилось облегчение.

Глава одиннадцатая. ОТВЕРГНУТАЯ ЖЕНЩИНА

Полковник Холлс возвращался назад пешком. Поездка в экипаже или по воде была теперь не для него, так как рухнула последняя преграда между ним и нищетой.

Конечно, выход из положения существовал, но в высшей степени отчаянный: участие в мятеже, к которому тщательно пытался привлечь его Такер. Мысль об этом начала шевелиться в голове у Холлса, когда он, волоча отяжелевшие ноги, брел к Темпл-Бару note 40, задыхаясь от необычайной для конца мая жары. Полковника одолевало искушение не только потому, что в восстании заключалась его единственная надежда на спасение от голода, но и вследствие возмущения несправедливыми действиями правительства, которое выбрасывало опытных солдат, вроде него, в сточные канавы, покровительствуя ничтожным фаворитам, игравшим роль сводников при распутном монархе.

Порок, говорил он себе, стал единственным пропуском на службу в Англии после реставрации Стюартов. Такер и Ратбоун были правы. По крайней мере, их действия были оправданы необходимостью спасения страны от терзающей ее чумы морального разложения – болезни, куда более страшной, чем настоящая чума, которая, как рассчитывали республиканцы, может побудить нацию осознать свое положение.

Конечно, в случае неудачи его ожидает гибель. Но коль скоро жизнь – единственное, что он теперь может поставить на кон, к чему колебаться? Что, в конце концов, стоит его жизнь, чтобы не сделать ее ставкой в последней игре с Фортуной? Эта богиня благоволит смелым. Возможно, в прошлом он не был достаточно смел.

Глубоко задумавшись, Холлс дошел до церкви Святого Клемента Датского, когда его внезапно остановило предупреждение:

– Держитесь подальше, сэр!

Полковник посмотрел направо, откуда донесся голос.

Он увидел человека с пикой, стоящего у запертой на замок двери, на которой красной краской были намалеваны крест и надпись: «Господи, помилуй нас!»