— Зачем я тебе сдался? Почему ты выбрала именно меня на роль своего мужа? — спросил я. — Мне очень трудно поверить в то, что я «достойный из достойнейших» или, что у тебя не было другого выбора!
— Это два вопроса или один? — недовольно пробурчала божественная. — Опять ты затянул про какой то выбор…
— Один.
— Я же тебе сказала. Ты мой сосуд. Бессмертный якорь в этом мире!
— Эления. Ты сама заговорила о взаимном доверии, — я покачал головой, — Сосуд я или нет — даже то, что я единственный удачный выбор из пяти попыток. Признайся, это еще не повод тащить меня под венец! К тому же наше бессмертие — фикция. Как минимум один человек из моего мира, тоже, кстати, выбравший тебя в качестве своего небесного покровителя, уже погиб и более, не возродится.
— Это кто еще? — нахмурилась девочка. — С чего ты вообще так решил?
— Девушка, эльфийка с континента Му, — я быстро рассказал Элении все, что с нами произошло, — Вот такие вот дела божественная! Так что я спрашиваю еще раз: Почему я!
— А кто тебе сказал, что она умерла? — вздернула бровь Богиня. — Сам придумал или подсказал кто? Я чувствую всех своих детей и эта твоя ушастая швабра, которую ты называешь «Касуми»…
В голосе Элении прорезалось, что-то отдаленно напоминающее ревность и даже злость.
— …сейчас сидит в замке Оушен и в ус не дует! Ничего такого непоправимого с ней не случилось, разве что девственность себе вернула! Если тебе так нужна эта обманщица — иди и забери ее!
— Обманщица? В замке Оушен? Это вообще где?
— Тебе интересно поговорить про эту стерву? Говори — я могу просто помолчать! — не на шутку разошлась Богиня. — Или мне все-таки продолжить отвечать на твои дурацкие вопросы?
Явно назревал первый в моей новой супружеской жизни скандал, и я предпочел погасить его в зародыше, реально опасаясь, что в меня опять будут кидать посуду и утюги. Подобный опыт у меня имелся, вот только я боялся представить — чем может запустить в меня разъяренная Богиня. Особенно вспоминая улетевший в голубую даль обычный камушек.
— …хочешь узнать правду — тогда слушай, молча! — после пяти минут уговоров и заверений во всем подряд, смилостивилась Элления. — Есть два предсказания. В одном говорится, что я буду умерщвлена вскоре после того как займу положенное мне место. А второе гласит, что спасет меня тот, кто возвысит, если станем мы с ним единым целым.
— И ты решила, что это я? — помолчав, спросил я. — Возвысил тебя.
— А благодаря кому я стала Великой Богиней?
— Вообще-то благодаря отцу. Это он сделал тебя ею.
— А стать единым целым с ним, я видимо должна в его желудке! — почти крикнула девочка и по щеке ее прокатилась одинокая слезинка. — Соколов — тебе не говорили, что порой ты такой дурак!
— Говорили, — честно сказал я и протянул руку к Элении, но та только недовольно дернула плечиком, — не плачь.
— Я не плачу, — хмуро ответила она, — есть еще умные предположения или глупые вопросы?
— А…
— Вот только попробуй спросить меня: «А как же любовь?» — грозно надвинулась на меня божественная. — Я богиня не только удачи, но и любви! Если ты еще не забыл. И именно я решаю, кому кого любить, а не ваша дурацкая «органическая химия» и разные там феромоны!
Последнее слово она почти выплюнула.
— Но…
— Вот если ты сейчас назовешь мою силу — суррогатом, то я реально на тебя обижусь! Думай, что хочешь Соколов, но следи за языком!
— Но как же ультиматум твоего отца? — сказал все-таки я.
— А да пошел он! — девочка грозно посмотрела в небо.
В небесах, где недавно бушевала жуткая буря, а сейчас медленно плыли белые барашки, бухнул гром.
— Да это мой ответ, — спокойно и уверенно произнесла Эления, глядя в небесную лазурь, — ты рассчитывал на, что-то другое?
Ответом ей была еще одна волна рокота, разметавшая облака и затихшая где-то за горизонтом, скрытым от моего взора стволами больных деревьев.
— Если ты прав, ты легко победишь меня, — ответила небесам девочка. — В конце концов, это ты объявил мне войну и поставил невыполнимые условия! Думал ли ты в это время о моих верующих? Не поздно ли сейчас начинать печься об их благополучии?
Глава десятая
После этих слов, произнесенных моей новой супругой, не было более никаких звуковых эффектов. Окружающая реальность потемнела, словно бы во время солнечного затмения. Что-то полыхнуло и я почувствовал, что кубарем качусь меж разлапистых корней, уже метрах в пятидесяти от того места, где находился только что.
На глаза как будто наложили мутное органическое стекло, только буквы в моем воображаемом чате продолжали появляться все с неестественной четкостью. В том самом месте, на самой периферии взгляда, где человек обычно видит лишь неясные пятна.