Одноклассник, который знал все

Настя выскочила из машины и с силой захлопнула дверь. Я перевел дух. Бог свидетель, не начни она разговаривать со мной в таком тоне, я, может быть, рассказал бы ей про письмо из НАСА. А теперь я лишний раз убедился, что женщин нельзя и близко подпускать к серьезным мужским делам.

В общем, где-то я убедил самого себя, что не сказал Насте о восьмистах тысячах баксов лишь по причине ее грубости.

Удивительно! После того как Настя хлопнула дверью, я почувствовал, как невидимые оковы спали с моих рук. Мне показалось, что тучи, сгустившиеся надо мной, вдруг разметались по небу и мне прямо в темечко светит солнце. Душу стало наполнять удивительное чувство легкости и свободы.

Настя, словно занудливый воспитатель, вынуждала меня совершать поступки с оглядкой на нее. Я боялся упасть перед ней в грязь лицом, рискнуть, ввязаться в авантюру. Теперь я был свободен, как птица.

«А в чем проблема? – подумал я. – Чемоданов хочет семьдесят тысяч долларов? Он их получит. Пятьдесят мне должны французы. Если продать изрядно надоевшую "Ауди", то получится еще пятнадцать. Десять у меня есть. Вот и все. И официальный договор с Чемодановым у меня в руках. Через несколько дней, когда я получу восемьсот тысяч долларов, можно будет купить белый "мерс", осыпать его розами, надеть белый костюм и приехать к Насте мириться».

Как хорошо стало у меня на душе! Я взялся за рычаг передач и мысленно повторил только что открытую истину: большинство проблем, от которых мы страдаем, нами придуманы.

Договор из французского журнала уже наверняка пришел в фирму. «Начать надо с него, – думал я, – получить деньги, а затем заняться продажей квартиры и машины. Если не слишком торговаться и не поскупиться на хорошего риелтора, то все можно сделать за пару дней».

Я мчался в фирму как на пожар. Правила дорожного движения для меня не существовали. Я пролетал перекрестки на красный свет, выезжал на встречную полосу и сворачивал под «кирпич». И на всем пути не встретил ни одного патрульного. Кажется, началась полоса удач. Никогда еще заветная цель не казалась мне такой близкой. А что для этого надо было? Поругаться с девушкой да выбросить из головы такие абстракции, как чувство собственного достоинства и гордость.

– Привет! – радостно сказал я Зое, вихрем врываясь в коридор.

Секретарша подняла на меня равнодушный взгляд. И куда девалась ее прежняя любовь ко мне?

Я зашел к себе в кабинет и обнаружил сидящего за столом главного инженера. Он курил и орал в телефонную трубку. Пепел с сигареты падал на полированную поверхность стола. Там, где еще недавно стоял стаканчик с карандашами и ручками, лежала тяжелая никелированная гайка, прижимающая стопку записок.

– Здорово, старина! – сказал он мне слегка виноватым тоном, прикрыв трубку ладонью. – Понимаешь, теперь я буду здесь сидеть…

– А я где? – без всякой обиды спросил я.

– Знаешь, зайди к директору, – дал дельный совет инженер. – Кажется, он тебе другое место подыскал.

– На столе никаких писем не было? – спросил я.

Инженер покрутил головой и снова принялся орать в трубку.

Зоя старательно делала вид, что не замечает меня. Она смотрелась в крохотное круглое зеркальце и пудрила нос.

– Лапочка, – сказал я, – ты не знаешь, куда меня директор переселил?

– Понятия не имею, – растягивая звуки, ответила Зоя, проявляя ко мне небывалое отсутствие интереса. – Говорят, что в цех, где отработанное масло сливают.

Я усмехнулся и покачал головой.

– Ты мне одну симпатичную актрису напоминаешь, – сказал я.

– Правда? – сказала Зоя, польщенная комплиментом. – Какую же?

– Из мексиканского сериала, – ответил я. – Которая уже двести сорок серий пытается выйти замуж, а ее все не берут и не берут.

Я думал, что Зоя швырнет в меня зеркальцем, но она удивительно легко отпарировала:

– Знаю. Мне об этом уже говорили… А тебе, между прочим, письмо пришло. Из Франции.

Я подскочил на месте. Дурак я! Зачем про сериал сказал!

– Лапочка, – начал подлизываться я. – С меня шампанское и цветы. А где это письмо?

– Всю почту первым просматривает директор, – ответила Зоя, закидывая зеркальце в ящик стола. – Наверное, у него.

Я без предупреждения вломился в кабинет к шефу. Он крутился в кресле, словно космонавт на центрифуге.

– Сядешь в общей комнате со слесарями, – с ходу объявил он.

– За что ж такая честь? – поинтересовался я.

– Это я тебе потом объясню, – ответил директор. – Иди и работай. И отныне без моего разрешения из фирмы – ни на шаг.

«Ага, – подумал я. – Жаба начала мучить. Наверняка вскрыл письмо и прочитал договор».

– Мне бы письмо получить.

– Какое письмо? – вскинул брови директор.

– Которое пришло на мое имя, – сдержанно пояснил я. – Из Франции.

– Не было никаких писем… Все, топай! Я сейчас уезжаю!

– Письмо отдай, – уже не улыбаясь, попросил я и протянул руку.

Директор даже привстал с кресла. Его глаза округлились. Опираясь на кулаки, он втянул голову в плечи, приняв тем самым бойцовскую стойку.

– Ты что? Совсем мозгами поехал? Я же тебе русским языком сказал: нет у меня никакого письма!