Одной ногой в могиле

Господи! У него губы разбиты в кровь. Как глупо: я совсем забыла о своей силе. Бедняга Ной, безропотная жертва насилия! Хорошо еще, что я не вбила ему зубы в глотку, — такое ему вряд ли бы понравилось.

Ной сгреб меня за плечи и на этот раз сам склонился ко мне. Я сдержала силу, поцеловала его нежно и позволила его языку проскользнуть между моими губами. Сердце его билось все чаще, кровь забурлила. Довольно забавно было слушать, как реагирует его тело.

Я оттолкнула Ноя:

— Это все, что я согласна тебе дать.

— Я и этим счастлив, Кристин. Единственное, чего я хочу, — это встретиться с тобой снова. Правда, я хочу опять тебя увидеть.

Его лицо было серьезным и таким открытым. Не то что мое, со всеми этими тайнами… Я снова вздохнула:

— Ной, я веду… очень необычную жизнь. Мне приходится много ездить по работе, исчезать без предупреждения. Почти все мои планы срываются. Ты думаешь, стоит влезать в такую жизнь?

Он кивнул:

— Еще как думаю! Ведь это твоя жизнь. Я мечтаю в нее влезть.

Благоразумие громко твердило мне: «Не делай этого!» Одиночество заткнуло ему глотку:

— И я буду рада с тобой увидеться.

4

Громкий стук в дверь заставил меня подпрыгнуть на кровати. Было всего девять утра. Обычно в это время никто не приходит: всем известно, как я люблю поспать. Даже Ной, с которым мы уже месяц встречаемся, не стал бы являться в такую рань. Я спустилась вниз, по привычке засунув серебряный нож в карман халата, и посмотрела в глазок.

По ту сторону стоял Тэйт — с видом человека, которого недавно выдернули из постели.

— Что стряслось? — спросила я, открыв дверь.

— Вызывают в расположение. Дон нас ждет и Хуана с Дэйвом тоже.

Оставив дверь нараспашку, я вернулась в спальню что-нибудь на себя накинуть. Нельзя же выходить на люди в пижаме, украшенной растрепанным попугайчиком; это вряд ли прибавит авторитета среди подчиненных.

Переодевшись и наскоро почистив зубы, я, моргая от яркого утреннего солнца, залезла в машину к Тэйту:

— Не знаешь, зачем нас вызвали? И почему Дон не позвонил сперва мне?

Тэйт буркнул:

— Он хотел обсудить положение со мной, прежде чем обращаться к тебе. Этой ночью в Огайо произошло несколько убийств. Весьма драматичных, без малейшей попытки скрыть тела — их просто выставили напоказ.

— Что тут особенного? Ужасно, признаю, но вполне обычное дело.

Я недоумевала. Мы не летим пулей на каждое место отвратительного преступления — всюду не поспеть. Как выяснилось, Тейт не все мне сказал.

— Мы почти на месте. Пусть Дон объясняет остальное. Моя задача — доставить тебя к нему.

До перехода к Дону Тэйт был сержантом в спецназе, и военная закалка сказывалась: «Исполняй приказы, не оспаривай приказов и решений». Именно за это шеф его и любил, а мое прямо противоположное кредо бесило начальство.

Через двадцать минут цель была достигнута. Вооруженный охранник, как всегда, махнул: проезжай! Я и Тэйт так примелькались, что от нас уже не требовали показывать пропуска. Да и мы знали имя, чин и серийный номер почти каждого «часового».

Дон прохаживался перед письменным столом в своем кабинете. Я привыкла видеть босса холодным и собранным: за четыре года совместной работы ему лишь во второй раз не сиделось на месте. Первый был, когда Джэн (Лайам Фланнери) ушел от нас. Дон хотел, чтобы я доставила вампира к нему. Его можно держать у себя как домашнюю зверушку и откачивать кровь для изготовления новых порций «Брамса». Когда я вернулась без Джэна, думала, шеф лопнет по шву или прожжет дыру в своем ковре. И моя рана тут ни при чем. По-моему, Дон неправильно расставлял акценты — что действительно важно, а что — нет.

На столе босса лежали снимки, вернее, копии. Когда мы вошли, он указал на них рукой:

— Мой друг из департамента полиции округа Франклин отсканировал эти изображения два часа назад и переслал мне. Место он уже огородил и позаботился, чтобы туда не совались полицейские и медэксперты. Вы отправитесь, как только вся команда будет в сборе. Выбирайте лучших. Еще будет дополнительная группа, резерв. И все нужно уладить, не откладывая. Округ Франклин — мои родные места.

— Хватит темнить, Дон. Я вся — внимание.

Вместо ответа он подал мне одну фотографию — маленькая комната со свежерасчлененными телами, разбросанными по ковру. Я сразу ее узнала: моя спальня в доме дедушки. От надписи на стене пробирал озноб. Стало понятно, почему Дон не в себе: «Кис-кис, котенок».

Паршиво… Совсем паршиво! Издевка была явно адресована мне. И все — в доме, где я выросла. Не знаю, что ужаснее: что кто-то знал мое настоящее имя или мой рабочий псевдоним.

Первая мысль, которая пришла в голову: «Где моя мать?» Может, они знали только о Кэтрин Кроуфилд? Вероятно, и о Кристин Рассел тоже.

Дон вскинул руку:

— Мы послали к твоей маме людей с приказом доставить ее сюда. На всякий случай. Думаю, если бы им было известно, кто и где ты теперь, они бы не стали рыться в детских воспоминаниях.

Верно! Я так переполошилась, что плохо соображала. Надо с этим кончать! Сейчас не время для глупостей.

— Ты представляешь, кто бы это мог быть, Кэт?

— Нет, конечно! Откуда?