Одно Целое

Я уже сто лет не слушал музыки, то есть вообще ничего, даже дрянной попсы по радио. Без музыки жизнь становится пресной, рутинной и мало эмоциональной. Помню, мы с Леной часами обсуждали альбомы, видеоклипы. Я стебал её за любовь к полу пидорковатым мальчикам-зайчикам, она меня за всякую мрачную монохромность типа Джой Дивижн. Сходились мы в Нирване, Дорз, Чилийских Перцах. Мы всегда слушали кого-то из них, когда ссорились. Вернее, когда мирились. Кто-то из нас просто вставал, включал какой-нибудь альбом. С незапамятных времён так повелось. Мы не подходили, не извинялись, а просто включали кого-то из этой нашей примирительной троицы. Это и был запрос о прощении, а второму ничего не оставалось, кроме как вытянуть мизинец. Потом было «мирись, мирись и больше не дерись…»

В плену у обстоятельств я не прекращал винить себя. Я не знал, как всё исправить. События уже не принадлежали мне, я был их рабом. Всё бы отдал, чтобы Лена была сейчас где-то вне этого всего, чтобы не было её слёз, её страха.

Я пошарил по ванной – ничего колюще-режущего, даже пилку для ногтей убрали. Служба безопасности, чтоб её. Почистил зубы, умылся. Подошёл к унитазу. Жёлто-красная жидкость струёй от долгого терпения чуть не разбила дорогущий мрамор, а я чуть не потерял сознание от боли. Посмотрел ещё раз на себя в зеркало. Чуть лучше, но пиздец полный по-прежнему. Выхожу.

– Что, белоснежка, припудрила носик? – юморит мой конвоир.

– Долго шутку придумывал, Петросян? – отпускаю остроту я.

– Ты по аккуратнее, а то гляди, договоришься, – угрожающе смотрит на меня.

– Что у вас там? – кричит Дольский.

– Закончили процедуры, – отвечает шкаф с квадратной мордой в дорогом костюме.

– Всё тогда, выдвигаемся, – Дольский хрустит шеей.

– Внимание, выходим, – шкаф номер два передаёт по рации.

– Куда мы едем? – спрашиваю я.

– В местечко по спокойнее, скоро узнаешь, – Дольский открывает дверь, – прошу.

Выходим. У подъезда стоит чёрный минивен с тонированными стёклами. Я иду, спотыкаясь, озираясь по сторонам. У соседнего подъезда сидит Семёныч. Он смотрит на меня, я незаметно ему киваю, захожу в открытую дверь. Рядом с водителем ещё один шкаф с рацией. Где они только таких берут? Остальные тоже заходят, минивен чуть проседает от новой тяжести. Дверь закрывается. Поехали.

– Сейчас едем к Виктору Валентиновичу, отцу Серёжи, ну ты знаешь, – Дольский поворачивается ко мне, – он лично хочет встретиться, расскажешь ему всё.

– Я и так уже рассказал, всё, что знаю, – отвечаю я.

– Ну, ничего, ещё раз сдюжишь, может, вспомнишь что, подумай пока едем.

– Послушайте, Александр Владимирович, я же не отказываюсь сотрудничать, я же здесь с вами. Отпустите Лену. Она вообще не при чём, она случайно со мной оказалась, она ничего не знает, отпустите её.

– Не торопись, успеется всё. В своё время. Вот, надень это, – он протягивает мне какую-то шапку-мешок, – место конфиденциальное, дорогу знать тебе не к чему. И не дури. Не заставляй тебя связывать.

Я надеваю, он отворачивается.

Глава 64

Дорога около часа, по моим подсчётам. Едем быстро, хотя скорость мало ощущается в этой комфортабельной транспортной клетке. Пытаюсь привести мысли в порядок, получается с трудом. Всё путается в голове. Что за плохие ребята? Может те, что вынудили Васю на самоубийство? Не достаточно информации. На одних предположениях всю картину не выстроишь. Куда делась Вика? Сбежала ли она или похитили её? Если похитили, то кто? Не отец Сержа. Бригада его во главе с цепным псом ждали нас на квартире, вернее ждали не нас, а Вику. Вычислили её какими-то своими источниками и хотели, как козырь заиметь. Несостоявшаяся свадьба её и Сержа, судя по всему, рассорила могущественные кланы, готовящиеся к слиянию. И что? Те, что собирались объединиться теперь начали войну между собой? Замяли историю со свадьбой, начали выжидать. Тут Вика исчезает сама по себе, думая, что все на неё наплевали, отправляется во все тяжкие и теряется из вида. Родители, какими бы они ни были, не знают где она, найти не могут, идут к отцу Сержа, тот ничего им не говорит. Все друг другу не доверяют, думают, что пауза закончилась, начинают действовать. Удар за ударом. Каша заваривается. Похоже на правду? Не уверен, но логика в этом есть. Не достаточно информации. Плохие ребята. Кого Дольский имел в виду? Семью Вики? То есть Серж типа пошёл к ним, обидевшись на отца? Не похоже. На Вику он был зол не меньше и вряд ли бы стал искать успокоения в её семье. Значит, есть ещё какая-то третья сила во всей этой истории. Видимо, та сектантская или террористическая, или ещё какая, та, что пришибла Васю его же руками. Ух. Голова идёт кругом.

Дорога становится неровной, яма на яме, похоже с трассы мы свернули и едем по просёлку. Ещё минут через двадцать машина останавливается, слышен звук открывающихся ворот, заезжаем во двор.

– Можешь снять свою шапчонку, – слышу я голос Дольского.