Одно и то же (ЛП)

— Господи, Саванна. Ведь это не так. Разве ты не видишь, что он тобой манипулирует?

— Да, — вздернув подбородок, ответила она. — Манипулирует. Но мы странно расстались, и я чувствовала, что я должна была поговорить с ним.

Лукас нахмурился.

— Ты ни черта ему не должна, Саванна.

— Для меня это было важно, — призналась она.

Она не осознавала, насколько это было важно, пока не увидела его после работы. Узел в ее груди ослаб, и она поняла, что ей самой нужен был этот разговор не меньше, чем Истону.

— Мне хотелось все прояснить.

Он покачал головой. Едва сдерживаясь, чтобы не взорваться. Излучаясь волнами, вокруг него витала саднящая энергия. Словно он в любой момент мог воспламениться.

— Это нелепые игры разума, — прорычал он. — Ты ничего ему не должна. Ты не должна ничего прояснять. Ты не должна с ним видеться. Это все нахрен испортит!

Саванна сделала шаг назад от его гнева. Она знала, что он разозлится. Даже ожидала этого. В прошлом у них были жуткие скандалы. Но она не хотела, чтобы все дошло до такого. Ей просто хотелось, чтобы он ее понял.

— Лукас, прошу, — пробормотала она. — Ты ведь сам говорил, что между нами не было хорошей коммуникации. Я ведь могла это скрыть. Я не обязана была рассказывать о том, что случилось. И о том, что он приходил. Я могла соврать. Но вместо этого, я стою здесь, и говорю тебе правду.

Его охватила дрожь, когда он попытался сдержать растущий гнев.

— Хорошо. О чем вам с Истоном так отчаянно нужно было поговорить?

Она было уже открыла рот, чтобы ответить, но он просто поднял руку.

— Подожди, дай угадаю, — протянул он. — Он хочет, чтобы вы снова сошлись.

— Мм…да, — осторожно произнесла она.

Лукас рассмеялся, но его смех был лишен веселья. Он прозвучал пусто, словно он знал, что так будет и ненавидел то, что оказался прав.

— О, могу поспорить, он сказал, что любит тебя, и что все испортил. Что хочет все исправить. Что ты та самая для него. Несмотря на то, что он плевать на тебя хотел до тех пор, пока не увидел наш снимок в газете. Как удобно.

Она закусила губу. Кое в чем Лукас был прав. Истон так и сказал. За исключением снимка. Она тоже так подумала, и она не могла винить его за то, что ему тоже так кажется. Но это была неправда.

— Да…он все это говорил. Но он не видел статьи. Все было не так.

Лукас посмотрел на нее, словно она была самой доверчивой идиоткой на планете. Он сделал пару шагов вперед и опустил руки ей на плечи.

— Прошу, пожалуйста, скажи, что ты в это не веришь.

— Он говорил правду, — ответила она.

Он медленно покачал головой.

— Саванна, время слишком подходящее. Он увидел тебя со мной, после того, как сказал, чтобы ты не была со мной, и ему сорвало крышу. Ты должна понять, что он готов сделать все, чтобы удерживать нас друг от друга. Он предпочел бы снова сойтись с тобой, с женщиной, которую презирает за измену, чем позволить нам быть счастливыми.

— Он не презирает меня.

Как он мог такое сказать?

— Часть его презирает. И та часть, которая ненавидит тебя, за то, как ты с ним поступила, в том числе ненавидит себя. Вы никогда не сможете с этим справиться. Даже через тысячи лет. Но, тем не менее, он лучше будет каждый день страдать от этого с тобой, от этой неизлечимой боли, чем видеть тебя со мной, его врагом.

Саванна убрала его руки со своих плеч.

— Это не так. Он пришел не из-за нас. И если бы ты видел его лицо, то знал бы, что он не видел статьи.

Лукас вскинул руки вверх и красноречиво выругался.

— Я, наверное, блядь, чокнулся. Нахер я вообще стараюсь? Истон прибегает и говорит самое удобное, что мог сказать, и ты действительно веришь в этот идиотизм. — Он обернулся и посмотрел на нее. — Разве ты не понимаешь, он что угодно скажет, что угодно, чтобы ты вернулась к нему?

— Также как ты? — огрызнулась она в ответ, тоже начав злиться на его обвинения.

— Да!

Она вздрогнула от его гнева. Настоящего гнева и…страха на его лице.

— Да, сказал бы. И я, блядь, сказал. Чтобы добиться тебя, я бы сделал все, что угодно. Вот почему я точно знаю, что, черт побери, делает Истон.

Саванна ощетинилась от его слов. То, как он говорил об этом, создавало впечатление, что оба – просто потворствующие ослы, стремящиеся манипулировать ею. Она думала, что они оставили это в прошлом. Что Лукас смотрел на их отношения, как на что-то настоящее, а не как на то, что ему следовало сделать или сказать, чтобы удержать ее.

— Раз так, то чем ты лучше Истона?

Лукас покачал головой.

— Забей, Сави. Если ты не видишь, то как я тебе объясню?

— Ты только что сам сказал, что сделал бы и сказал бы все, что угодно, чтобы добиться меня. Что значит, стал бы врать и манипулировать мной! Что значит, делать те вещи, в которых ты только что обвинил Истона. Это все ужасно разочаровывает. Зачем так усложнять?

— Потому что любовь – непростая штука! — взревел он. — Это, блядь, тяжелая работа.

— А что происходит, когда работа оказывается слишком тяжелой? — требовательно спросила она. — Что происходит, когда ты уезжаешь на игру, где тысячи девушек бегают за тобой? А я остаюсь дома, занимаясь своей карьерой журналиста? Что тогда?