Одни в океане

НАБЛЮДАТЕЛЬ НА ЭКВАТОРЕ ВИДИТ НЕВООРУЖЕННЫМ глазом около 5000 звезд от первой до шестой звездной величины. Если добавить сюда еще и звезды, видимые в телескоп, то получается чрезвычайно большое количество звезд, некоторую часть их вообще нельзя сосчитать, и мы вынуждены полагаться на приблизительные подсчеты (как, например, в случае со звездными туманностями и звездными облаками).

Для лучшего обозрения более крупные звезды объединили в созвездия, назвав их именами мифологических героев, животных и различных предметов. Кроме того, отдельным, очень ярким звездам дали особые названия.

Значение, которое имеют для человека как неподвижные звезды, так и планеты, весьма многосторонне. Формально можно, конечно, разделить мистическую по своим воззрениям астрологию и точную науку астрономию, однако в истории духовного развития человечества они с незапамятных времен образуют своеобразный синтез, который и по сей день порождает весьма неожиданные результаты.

Другой спал беспокойно.

Иногда он вскакивал, отсутствующим взглядом осматривал горизонт, снова ложился и снова засыпал.

Под утро он спал некрепко, и ему приснился сон. Странным образом он точно знал, что видит сон.

Мне надо его сразу же записать, сказал он себе. Как раньше, за столом с карандашом и бумагой. Мария любила заниматься снами, и мне это тоже доставляло удовольствие. Это как на качелях. Как на американских горках, когда летишь вниз головой и Мария визжит от восторга. Как быстро вращается лодка, она поворачивается, образует воронку, та все больше и больше сужается, крутится все быстрее, делается все глубже, становясь, становясь, становясь, становясь… Деепричастная форма. Воронка-деепричастие. Кому хоть раз довелось видеть четырехугольное деепричастие? Никто не поднимает руку? Хорошо, Однорукий, подними хоть ты одну! Но как понять курительную трубку мертвеца? Она указывает ровно на меня! С каких это пор он курит трубку? И так нельзя делать, на людей ведь не показывают ни пальцем, ни трубкой. И Мария тоже смеется? Но это вовсе не смешно. Вот видишь, это все оттого, что лица теперь падают в воронку и исчезают в далекой, бездонной точке. А точка снова поднимается и выворачивается вверх дном. Но уже не вращается, она ширится, это океан, а вода струится по мне, слушай!

Он лежал глубоко-глубоко, на дне океана, а наверху, на поверхности, сиял зеленый кристалл. И корабли под парусами проходили там. А Колумб, кровавый безумец, что-то кричал. Что он там кричит? Ничего не понять. Расстояние слишком велико. Из очень большого корабля с очень яркими парусами выходит Бетси и спускается к нему по канатной лестнице. Он смотрит прямо ей под юбку, так вульгарно она спускается, но она явно именно этого и хотела. А еще чего она хочет? Она поворачивается, и он не может разглядеть ее лица, между ними матовое стекло.

«Дай-ка мне отрезанную руку», – произносит она, а откуда ему взять ее так быстро? Она недовольно выпячивает симпатичную нижнюю губку и уплывает как медуза-парусник, щупальца плавно изгибаются, опускаясь на глубину. Он не может быстро бежать по илу на дне, а ему хотелось бы еще немного поболтать с ней, потому что он так одинок и потому что он боится. Ведь становится темно, и он уже ничего не видит.

Когда наступила черная темень, он почувствовал, как некая рука схватила его и подняла. Вода бежала с него ручьями, и кожа снова мерзла.

Но вот опять стало светло, и огромное лицо медика-летчика снова маячит перед ним совсем близко, изрезанное провалами и изборожденное трещинами, как скала.

«Вот и ты наконец, – говорит мертвец. – Почему ты раньше не приходил? Мне же оперировать нужно!»

За его спиной учитель естествознания точит громадный нож, точильный камень вжикает, брызжет искрами. Их разлетается все больше и больше, целый фейерверк с ракетами и бенгальскими огнями. В звездном пламени исчезают все лица, а из огненных колес образуются искрящиеся, капающие буквы.

«В случае опасности вытянуть аварийный тормоз», – складывается из них инструкция.

А где этот аварийный тормоз? Он все ищет и ищет. Никакого аварийного тормоза нет, хочется закричать ему, но он не может кричать, губы срослись. И тут надпись взрывается с громким хлопком, а губы Марии припадают к его губам, и все хорошо. Но раздается новый взрыв, и он ищет укрытия от обломков, которые дождем сыплются сверху. А вот уже и самолет, тяжелый четырехмоторный, летит сюда на большой скорости. Он горит. Но летчикам, судя по всему, нипочем, что они обуглятся в воздухе. Он же становится маленьким, прячась от несущегося на него чудовища, в зеркале ему видно, что он – черный таракан, плоский и глупый. И убежать все равно не может, а самолет неотвратимо приближается. Зияет открытый бомбовый люк, и вот падает гигантская бомба. Этот пилот там, наверху, сошел с ума, он гонит свою махину прямо вниз, собака, он собирается протаранить нас своим горящим бомбером. А где же остальные тараканы? Бомба, бомба… сейчас она взорвется.