Одни в горах

В такой ситуации Тайрел не мог промахнуться и точно уложил бы двоих, а то и троих. Пару раз я видел, как он стреляет, и готов поклясться, что успевал спустить курок дважды, хотя казалось, что прозвучал только один выстрел, а пущенные им пули входили в мишень на расстоянии двухпенсовика друг от друга.

Воины, видно, не знали, что такое настоящий стрелок, однако что-то в его манере вот так неподвижно сидеть, опустив руки, все-таки вызвало у них подозрение, что с ним будет нелегко.

Они не сводили с него глаз. Я подъехал на расстояние пятидесяти футов, и они увидели и меня.

— Что-нибудь не так, Тайрел? — спросил я.

— Я как раз собирался это выяснить, — беспечно бросил он, даже не повернув головы.

Один широкоплечий индеец развернул лошадь, чтобы оказаться ко мне лицом, и я тут же узнал его.

— Хо! Мой старый приятель, Большой Бык!

Темнее остальных, с широкими скулами и римским носом, ростом он превышал мои шесть футов и четыре дюйма, но выглядел крупнее, хотя и оставался стройным.

— У меня нет друзей среди белых, — откликнулся он.

Я снял шляпу, чтобы дать ему получше рассмотреть меня.

— Когда-то давно мы с тобой славно проехались по горной дороге. Ты всегда был очень сильным воином, великим воином. — Я согнул руку в локте и ударил по своему бицепсу, а затем указал на его руку. — Очень сильным! И бегал ты быстро.

Большой Бык выкатил глаза.

— Сэкетт! — закричал он. — Сэкетт!

Я ухмыльнулся.

— Сколько лет, сколько зим, Бык!

Я знал, что не нравился ему. Тогда он пытался меня убить, не из ненависти, а просто потому, что я белый и гнал стадо по горной дороге, которую перекрыли сиу. Они поймали меня, ограбили и хотели заставить пройти сквозь строй. Только я перехитрил их и сумел убежать. Однажды это уже удалось Джону Колтеру, и я надеялся, что мне тоже повезет.

Они гнались за мной по пятам, весь отряд, но я привык бегать по горам еще с детства, так что скоро от них оторвался, но не смог далеко уйти от Большого Быка. Когда мы остались одни, а остальные отстали на милю, он метнул в меня копье.

Копье пролетело на волосок от меня, и индеец рванулся вперед, окончательно настигнув меня. Он стремительно накинулся сзади, быстрый как кошка, но я мгновенно среагировал и успел перекинуть его через плечо, как учил меня отец, вложив в этот бросок всю силу. Он грохнулся на траву, а я схватил его копье и занес над ним.

На секунду его парализовало от мощного удара о землю. Ожидая смерти, Бык уставился на меня, но он был молод и красив, и я не смог его убить. Я сломал копье о колено, швырнул в сторону обломки и оставил его лежать там, где он упал.

Кое-кто из индейцев прервал погоню, вернулся и оседлал лошадей, и теперь они, когда я достиг зарослей на холме, нагнали меня. Я присел за кустами, и один из воинов натянул поводья, прежде чем проехать между двумя деревьями. Тут-то я и огрел его по спине толстой палкой, которую подобрал неподалеку.

Он потерял равновесие, и в ту же минуту я сбросил его с седла и вскочил на лошадь.

Погоня продолжалась, но уже на равных. Перед заходом солнца я сделал петлю и вернулся в лагерь, где расположились мои друзья. Я добирался через лесные заросли, через долины, по каменистым холмам, пока наконец не увидел сомбреро старика Тилсона на фоне закатного неба и крикнул:

— Не стреляй, Тил! Это я! Сэкетт!

Они уже считали меня мертвым. Ведь я пробыл у индейцев два дня, а на третий сбежал.

— Где тебя черти носили? У нас и так рук не хватает, а ты приключений в горах ищешь, пока другие из сил выбиваются.

— Меня индейцы забрали в плен.

— Хорошенькая история, — усмехнулся он. — Как это тебе удалось сохранить свой скальп? — Он махнул в сторону лагеря. — Выпей кофе и заступай на ночное дежурство.

У костра стоял Нельсон.

— Не привел с собой погоню? — спросил он.

— Постарался заморочить им голову, но один может появиться. Я сбежал и захватил их лошадь.

— Это ты называешь лошадью. Она и шестисот фунтов не весит.

— Не обижай ее. Зато как несется!

Нельсон взял чашку и наполнил ее.

— Подкрепись. — Он взглянул на меня. — Ты ел?

— Еще бы! Ты обо мне не беспокойся! Два-три дня назад я ел в лагере ковбоев, возглавляемых Нельсоном Стоури, который гнал скот в Монтану. С тех пор у меня во рту и маковой росинки не было. Но я знал, что не к теще на обед иду. К тому же индейцы не станут тратить провизию на человека, который все равно не успеет переварить съеденное.

Он кивнул.

— Тут осталась жареная говядина, тушеные бобы и чернослив. Это придаст тебе сил. — Он вытащил большие серебряные часы. — У тебя на все про все — два часа.

— Нельс, я потерял винтовку и…

— Ребята нашли ее, — ответил он. — Она в повозке. И возьми там нож. Я собираюсь слегка проучить тебя за долгое отсутствие.

Я знал, что он этого не сделает, но так радовался своему возвращению, что позволил бы ему и это.

Лишь когда я той ночью садился на лошадь, чтобы сменить своих товарищей, мне вспомнилась ненависть в черных зрачках индейца по прозвищу Большой Бык, и я порадовался в душе, что больше его не встречу.

И вот на тебе!..

Он буравил меня глазами.

— Так ты Сэкетт? — спросил он.