Однажды всё изменится

— Обещаю, моя любимая девочка — приподнимает моё лицо за подбородок — обещаю — говорит хрипло и накрывает мои губы своими, очень нежно, трепетно, чувственно.

Хочу, чтобы время остановилось, дав нам побыть вместе подольше. Но…

Яша отстраняется и улыбается мне.

— До завтра, Поль.

— До завтра, родной мой — говорю ему, и иду на выход из палаты.

— Ты позвони мне, как доберёшься — просит, когда выхожу за дверь.

— Обязательно — оглядываюсь.

Он грустно улыбается мне и машет рукой на прощание.

Выхожу из палаты. Так тяжело оставлять его. Надеюсь, завтра всё обойдётся.

Прохожу мимо четвёртого этажа. Проносится мысль заглянуть к Пете. Как у них прошло всё сегодня?

Но, тогда я точно опоздаю на последний автобус. Решаюсь не заходить и иду на выход из больницы. Позвоню попозже Сашке и расспрошу его обо всём.

Надеюсь, завтра с моим мальчишкой всё будет хорошо…

Глава 87

Яша.

Полина скрывается за дверью палаты, оставляя меня одного. Становится немного тревожно на душе, хотя есть и радостные моменты. Я смогу слышать всё сам, без аппаратов, только не сразу, как предупредил врач. После длительной реабилитации есть вероятность восстановления до девяносто процентов. Я очень надеюсь, что у меня всё получится.

До ужина ещё есть время и мне хочется увидеть Петьку, пока меня не отправили на процедуры и есть возможность услышать самому последние новости.

Спускаюсь на третий этаж и иду по коридору в поисках шестой палаты. Замечаю, что из одной из палат выходит Сашка и идёт мне на встречу. Он выглядит удручённым, пребывает в своих мыслях, поэтому не сразу замечает меня.

— Привет — протягиваю ему руку.

— Здорово — отвечает и жмёт руку в ответ.

— Как всё прошло? — не могу удержаться от любопытства.

— Да — машет рукой, другого цирка не ожидал — говорит разочарованно.

Неужели они ничего не добились.

— Если ты к Петьке, то он только уснул, укол пришлось ставить, успокоится не мог никак.

— С ним всё так плохо? — поражаюсь.

— Пойдём, присядем — устало кивает головой на диван в рекреации.

— Давай — соглашаюсь.

Мы присаживаемся на диван.

— Сегодня всё наперекосяк, как-то сразу пошло. Сначала чуть не опоздали в суд. Без нас начали. Петьку сразу на показания вызвали, а он словно в тот вечер вернулся, у него приступ начался. Пришлось на полчаса откладывать всё. Пока пытались с Федькой его успокоить, мать начала свои провокации и издёвки. Пришлось в туалете от неё закрыться, чтобы привести его в порядок.

— У него же не так часто приступы были — сколько помню, он всегда с ингалятором, но до приступов не доходило.

— Нервы. Слепота его жёстко подкосила. Особенно после того случая с отцом, внутри словно сломалось что-то. И мы ничего сделать не можем, как ни пытались быть рядом. Он замкнулся в себе. А тут суд, мать, всё это напряжение. Да это полбеды. — отмахивается. Успокоился он, продолжили заседание, дал показания слава Богу. Нас всех опросили. Отцу дали восемь лет — выдыхает.

— Ну хоть это время будете жить спокойно.

— Ага как же, мать как приговор услышала, накинулась на Петьку с кулаками. Обвинила его во всём, он разнервничался. Её аж на пятнадцать суток забрали и лишили родительских прав. Адвокат позаботился сразу по двум вопросам подготовил всё. Теперь мы безродные — усмехается.

— И как дальше?

— Опеку и попечительство на себя оформлять буду, вот только жилья нет и работы. Хоть в доставку устраивайся.

— У вас же дом соседний — поражаюсь.

— Документов нет на него. Дед Макар обещал нам привезти, да только так и пропал. Мы на птичьих правах там живём.

— Офигеть — поражаюсь.

— Угу. Наверное, проще здесь квартиру снимать. Федька неплохо зарабатывает, да и я сейчас работу ищу вечернюю, после технаря.

— Я рад, что вы решили учится с Федькой.

— Да давно хотели, из-за мелких не получалось уехать в город, а сейчас нас ничего там не держит, переведу их сюда, как только опеку дадут. Могут мелких в детдом отправить, если срочно опеку не оформил. В общем пипедс какой-то. Ещё Петька тут подкачал.

— Как он?

— Если бы не сегодняшние встряски был бы лучше. Он после нападения матери, никак успокоится не мог. Не видит же нифига, а она его, чуть из кресла не выкинула. Успокоился только после укола. Уснул кое-как.

— Он не может ходить? — решаюсь спросить.

— Слабость сильная. Двухстороннее воспаление, он с этой температурой чуть не сгорел в реанимации. Кое-как выкарабкался, словно все силы положил на это. Сейчас восстановление. Надеюсь после сегодняшнего он немного спокойнее станет. А ты что сюда? Заболел? — встревоженно смотрит на меня.

— Нет — спешу успокоить, хотя мне и приятно от того, что не безразличен ему. — Слух восстанавливать буду. Завтра операция.

— Здорово. Это ты без аппаратов будешь?

— Ага, сам уже жду этого.

— Да уж. До сих пор не понимаю, почему мать тебя не обследовала, ведь можно же было всё это раньше сделать. Хотя ей всегда плевать было на нас, о чём это я.

— Наверное, я не помню… Возможно ей проще было получать пенсию за глухого сына.

— Скорее всего. Но я рад, что хоть у тебя была немного другая, спокойная жизнь, в отличие от нас.

— С вами поживёшь спокойно — поражаюсь.