Читаем Однажды в морге полностью

- Марта, - стучу в дверь, - открой. Иначе я выломаю дверь.

Бормотание стихает, слышен скрип ключа. Я открываю дверь. Спина голой женщины, передо мной, совершенно опухшая Марта шла к кровати. Она зарывается под одеяло и смотрит на меня.

- Валечка, я ослабла... Таська, кыш от сюда, - шипит она на дочь.

Та пятится за дверь.

- Валечка, иди ко мне. Я тебе так хорошо сделаю...

- Почему ты не пришла на работу?

- Колька не велел. Он так и сказал... не ходи. Я и осталась с ним.

- Что ты несешь?

Марта пьяно улыбается и тут я вижу под кроватью пустых бутылок штук двадцать из под "московской" водки.

- Так ты идешь ко мне?

- Нет.

- Молодая, красивая, взяла за душу, а мне... Что оставили мне? Вот...

Смотри... Колька...

Ее взгляд застыл в углу комнаты и рот глупо растянулся в улыбке.

- Может вызвать врача?

- Молчи. Все остались с чем то. Гошка, с богом, ты, с любовью, Колька, с вечностью, а я.... Никуда не пойду, никого мне не надо. Сегодня наш с Колькой праздник.

- Черт с тобой.

Я вышел из спальни.

- Где телефон? - обратился к дочке Марты.

- Вот.

Набираю номер.

- Больница? Мне начальника отделения, Владлена... Владик, привет, это я, Валентин, из морга. Вспомнил, старый черт, это хорошо... Зачем от работы отвлекаю? Одно дело есть. Ты Марту помнишь? Ту самую, с которой ты встречался когда то давно. Ну, да... Приезжай к ней домой, по моему с ней плохо. Да, да, по твоей специальности. Адрес то еще помнишь? Я здесь, жду тебя.

Вешаю трубку и присаживаюсь на стул.

- Тася, твоя мама похоже заболела. Я вызвал врачей.

- Хорошо, дядя Валя.

- Ты одна сможешь в квартире продержаться?

- Не знаю.

- Бабушка, дедушка есть?

- Бабушка.

- Вызывай к себе. Веселее будет.

- Вы думаете с мамой так серьезно, ее от меня увезут?

- Думаю, так... У нее белая горячка, это лечится, она к тебе вернется.

Владик, сразу понял в чем дело.

- Старик, ты ее хочешь спихнуть ко мне в отделение?

- Конечно. Подержи немного, полечи, нервный срыв, у кого не бывает.

- Хорошо. Я ее беру к себе в псих отделение. Там посмотрим, как все обернется. Но ты знай, ты мой должник...

- Я понял. Когда попадешься мне на стол, постараюсь очень не кромсать.

- Ну и шуточки у тебя. Пока, старик.

Одетую Марту выводят санитары. Мы с Тасей остаемся в квартире одни.

- Маму вылечат? - спрашивает она.

- Обязательно. Только больше она у нас работать не будет. Не учись никогда девочка на хирурга, это мужское дело.

- Вы ко мне, еще зайдете?

- Зайду. Деньги у тебя есть?

- Есть.

- Я скоро привезу еще, мамину получку.

Она кивает головой.

- До свидания, Тася.

- До свидания.

У меня дома, та же старая картина, голодная кошка издает у двери хриплые звуки. Без Инки все начинается сначала.

Сегодня выходной день. Я навожу порядок в доме. Чиню сломанную мебель, стираю, мою, глажу. Где то в два часа звонок в дверь. Неужели вернулась Инна. Открываю дверь, на пороге три здоровенных парня. Они меня сразу заталкивают в квартиру.

Их главаря вычислил по холеному лицу и стальным глазам.

- Так это ты и есть, тот докторишко?

Я пячусь от них, по гостиной и упираюсь спиной в сломанный столик.

- Чего вам надо?

- "Кельн".

Сильнейший удар в скулу бросает меня на пол. На меня с грохотом валится столик и больно что то ударяет по руке. Вместе со столиком летит чемоданчик с подарочными инструментами, от удара об паркет, он раскрывается и часть инструментов вываливается, рядом с рукой крутится ампутационный нож. Рука привычно хватает его. Я вскакиваю.

- Где, алмаз, собака?

Только что ударивший меня парень, небольшого роста, но очень широк в плечах, от этого кажется совсем квадратным. Он вскидывает руку для вторичного удара и тут я отвечаю встречным резким взмахом. Сначала он ничего не понял, но тут увидел, что его кисть неуклюже висит на бок, а на пол обильными струйками потекла кровь, начал реветь как бык.

- Макака, мать его, у него нож, он мне пропорол руку, прикончи гада.

Макака видно второй исполнитель, лениво движется ко мне.

- Не убивать, - приказывает старший, - попытаем...

- Ха, - вскрикивает Макака и делает дикий прыжок, целясь мне ногой в лицо.

Я даже не знаю, как мне удалось дернуться в сторону и это спасло, зато профессиональность помогла и на этот раз, успел таки, как молния, секанул ножом по икре ноги. Этот тип так и лег на пол. Я уже знаю, коротышке отсек сухожилия и теперь он если не истечет кровью, то будет инвалидом, зато Макаке, придется хромать, максимум пол года - год.

- А... а..., - орет он, крутясь на полу.

- Ты бы помог этим, паразитам, - советую я главному, - а то оба подохнут, если истекут кровью.

Тот невозмутимо достает из под мышки пистолет.

- Подохнешь ты. Где алмаз? Считаю до трех.

- Да, стреляй же быстрей, - орет лежащий, - иначе мы действительно здесь загнемся.

Он обхватил ногу и старается штаниной унять кровь. Второй, коротышка, вдруг потерял сознание и рухнул к моим ногам.

- Раз.

Ствол пистолета неподвижно глядит на меня. Опытный черт, рука совсем не дрожит, пристрелит же. И тут я с отчаяния взмахиваю рукой и швыряю в него скальпель. Грохот выстрела, наполняет комнату. Меня отбрасывает к стенке и все покрывается мглой...

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное