Однажды в грозу…

Они посидели еще немного на кухне, такой яркой и приятной, но через некоторое время Алек предложил перейти в гостиную послушать музыку. Касси направилась к уютному полосатому дивану; послушавшись Алека, скинула туфли и, вздыхая от удовольствия, подтянула ноги и откинулась на подушку. Она одобрительно улыбнулась, услышав знакомые звуки сложной и мастерски исполненной фортепьянной музыки Джорджа Ширинга.

— Как хорошо, — сказала она, позевывая. Извини. Уверяю тебя, это совсем не со скуки.

Алек слегка отодвинул ее босые ноги и уселся на другой конец дивана.

— Как специалист, я бы сказал, что это оттого, что ты ложишься за полночь. Эти круги под глазами у тебя не из косметической шкатулки.

Касси посмотрела ему прямо в глаза.

— Алек, я не полуночничала. Это от бессонницы.

Он выдержал ее взгляд.

— Последствия взлома или затруднения с книгой?

— И то и другое. Но не только это. — Она вдруг насупилась и села прямо. — Если хочешь знать, Алек Невиль, это из-за тебя я потеряла сон.

Его лицо стало строже.

— Почему?

— Что значит «почему»? — Она снова опустилась на подушку и отвернулась. — Ты был совершенно невыносим в то утро…

— В то утро, когда я просил тебя выйти за меня замуж, — перебил он ее. Касси вскинула на него возмущенный взгляд.

— Не просил! Ты вообще не упоминал об этом.

Алек погладил ее ногу и пересчитал указательным пальцем покрытые розовым лаком ноготки.

— Мы уже говорили об этом. Предлагаю забыть то утро, и последующий вечер тоже. — Он с нетерпением вскинул голову. — Хватит ерунды, Касси. Неужели ты не понимаешь, что мы созданы друг для друга? Ты виновата в том, что мы целых десять лет жизни провели в разлуке. Теперь тебе не двадцать лет, ты уже взрослая женщина. Должна же ты когда-нибудь устроить свою жизнь.

Если это было предложение — что бы там Алек ни предлагал, — ей казалось, что как-то у него это получалось нескладно.

— Так ведь я уже устроила свою жизнь, — горячилась она. — Я сама зарабатываю, у меня собственный дом…

— Не собираешься же ты провести остаток жизни одна в этом кукольном домике!

— Почему?

— Потому что ты создана для того, чтобы выйти замуж, иметь семью и, если нам с тобой суждено, рожать детей, упрямая ты ослица! — Алек больно сжимал рукой ее щиколотку и не сводил с нее глаз. — Нам хорошо вместе, Касси.

С нашей самой первой встречи. Ты же знаешь.

Ведь ничто не изменилось: стоило мне увидеть тебя по ту сторону моего стола, как я понял, что до сих пор ты единственная в мире женщина, которую я когда-либо желал. — Он пригнулся к ней, придвинул горящие глаза к ее глазам. — Я так долго не приходил к тебе, чтобы посмотреть, смогу ли жить без тебя. Так вот: не могу! Посмотри мне прямо в глаза, попробуй скажи, что и ты не чувствуешь то же.

Касси с вызовом смотрела на него.

— Тебе не претит, — выговорила она наконец, — что тем временем я, как ты выразился, изрядно поупражнялась в сексе?

Его брови слились в черную черту.

— Касси, я был зол. Я не имел права так говорить.

Касси уперлась ладонью в его плечо и попыталась оттолкнуть его.

— Что верно, то верно!

— Забудь, что я сказал это. — Он поймал ее руку и прижал к своей груди, чтобы она почувствовала, как сильно бьется его сердце. — Ну скажи, почему мы должны вечно жить в разлуке? Ради Господа Бога, Касси, давай поженимся! — Вдруг он выронил ее руку и отодвинулся в самый конец дивана. — Или ты не можешь, не любишь?

Она покачала головой.

— Что ты, Алек, не стану притворяться, будто все эти годы я сидела и чахла, но стоило мне тебя увидеть, как я тут же поняла, что ни на минуту не переставала любить тебя. Но выйти замуж — значит отказать себе в таких вещах, к которым я успела привыкнуть.

— Назови, кроме своего коттеджа, хоть что-нибудь, что имело бы значение и чего ты лишилась бы, выйдя замуж за меня, — перебил он.

Она криво усмехнулась.

— Ну хотя бы моей независимости. Ты никогда не давал мне делать то, что я хотела. С тех пор как ты стал зрелым мужчиной, сделалось только хуже.

— Чушь! — с убеждением возразил он. — Неужели я не дам тебе писать? Черт возьми, Касси, я же горжусь твоим талантом.

Она вздохнула.

— Но сейчас я пишу, когда хочу. Я стараюсь придерживаться некоторого распорядка, но это факт: при моем нынешнем образе жизни я могу поработать подольше вечером или весь выходной день, если мне вдруг захочется. Теперь мне не удастся так поступать, так ведь?

Алек пожал плечами.

— А что, разве это трудно? Не такая уж смена образа жизни. Просто тебе придется слегка приспособиться. — Он отвернулся. — А если бы ты была здесь, рядом со мной, я бы мог не беспокоиться о том, угрожает ли тебе что-нибудь там, в твоей глуши.

У Касси загорелись глаза.

— Алек, ты в самом деле беспокоишься обо мне?

— Ну конечно же! — взревел он, притянул ее к себе и стал так целовать, что она поняла: терпение его иссякло. Он поднял голову с торжествующей улыбкой. — Знаешь, для чего та комната осталась совершенно пустой? Чтобы ты смогла сама ее обставить, как захочешь. Там будет твой кабинет.

Ее глаза заискрились лукавством.