Однажды в Чернобыле

– Не готово еще, – проворчал Паленый.

– Ничего, – уверенно заявил ведущий, – горячее сырым не бывает. – Он сунул гостю котелок и ложку. Посудину тот схватил, поставил на колени, а ложку не принял: стал таскать расползающиеся волокна мяса пальцами, рыча и обжигаясь. Мы молча смотрели, как это причудливое существо насыщается.

– Что за барьер? – повторил свой вопрос Тайга.

– А? – Бомж с трудом оторвался от еды, непонимающе посмотрел на него.

– Барьер на Полигоне, – терпеливо повторил наш ведущий. – Возле бани в воинской части. Видал? Что там варится?

– Там поле, – нехотя пробормотал гость, скребя грязными ногтями в котелке. – Поле аномалий… Все просто. «Трамплин» через две «мухобойки», влево семь – «топка», и ждем…

Калбас-оглы встрепенулся и навострил уши. Я тоже напрягся.

Хотя чепуха, конечно: сами, без сопровождения взрослых, мы до Полигона во второй раз не доберемся. Слишком сложный уровень. Если Тайга не возьмет нас с собой в следующий раз, когда аномальное поле окончательно созреет и разродится редкими артефактами, а невидимый барьер сдвинется в сторону, одни мы не сумеем снять с этого дела пенки.

Зато мы вполне можем продать драгоценную информацию другому ветерану и оставить Тайгу с носом, так что он почти наверняка захватит нас с собой, чтобы не создавать ненужной конкуренции. Или же прикопает завтра на Мусорке, чтобы ни с кем не делиться…

Хотя с чего я вообще взял, что этот бомж говорит правду?

Впрочем, напряженное внимание, с которым слушал его Иван, свидетельствовало, что этому сморчку можно доверять. Почему – пес его знает, но Тайга не станет так сосредоточенно внимать сбивчивому бреду первого встречного незнакомца.

Речь гостя, все более терявшая связность и ставшая просто тупым перечислением в разном порядке всех известных мне аномалий Зоны и цифр от одного до двенадцати, а также слов «право», «лево» и «ждем», звучала для меня бессмысленным рокотом прибоя, однако Тайга явно обнаруживал в ней нешуточный смысл.

Мало того, по его прищуренным глазам, стиснутым зубам и напряженной позе было отчетливо видно, что он не просто принимает информацию к сведению, но и самым тщательным образом запоминает ее, после каждой фразы бомжа прибавляя в уме к своему и без того уже значительному состоянию штуку-другую евро. Паленый тоже напоминал гончую, внезапно учуявшую кролика.

Понемногу бормотание бомжа окончательно превратилось в невнятицу, и он умолк. Дальнейшие старания Тайги и белоруса разговорить его успеха не имели – дедок только хмурился, недовольно вздыхал и пыхтел, как закипающий чайник.

– Уже уходишь? – поинтересовался Тайга, осознав тщетность своих усилий и гипнотизируя собеседника пристальным взглядом.

– Ухожу, – согласился незваный гость. – Дайте еще тушенки… Нет, чего это? – вдруг спохватился он. – С вами переночую!

Паленый чуть слышно вздохнул – как мне показалось, разочарованно. Сибиряк вопросительно перевел взгляд на него. Белорус дернул краем рта: сам рули, старшой.

– Ладно, как скажешь, – мягко согласился Тайга. – Располагайся. Водку будешь?

Дедок энергично закивал.

Тайга снял с пояса флягу, и я с ужасом решил, что сейчас он сунет ее бомжу. Я еще успел подумать, что больше ни за что не стану прикладываться к ней, когда щедрый ведущий в очередной раз предложит нам глоток «лучшего лекарства от проникающей радиации». Однако предусмотрительный Паленый не дал свершиться кощунству и протянул Тайге стаканчик.

Раскладную металлическую посудинку он таскал с собой повсюду скорее из пижонства, чем из гигиенических соображений, поскольку запросто позволял членам команды из нее отхлебывать. А может, причиной было тюремное прошлое белоруса, а там всяких дурацких правил, суеверий и негласных запретов не меньше, чем в сталкерской среде. Может быть, привык человек, что западло обхватывать губами горлышко фляги или бутылки – типа возникают неприличные ассоциации, пятое-десятое. Не знаю, короче, сидеть мне пока не приходилось, а то бы я эти обычаи знал в деталях, потому что всегда стараюсь держать глаза и уши открытыми.

В общем, Паленый вечно таскал с собой этот дурацкий стаканчик, и я только плечами пожимал, однако сейчас эта причуда сталкера-ветерана пришлась нам весьма кстати.

Тайга наполнил посудинку из фляги и вручил гостю:

– Твое здоровье, бродяга.

Бомж жадно осушил стаканчик и, урча, принялся пожирать вторую порцию тушенки. Я искренне надеялся, что Паленый не станет мыть после него свою посудинку, а выкинет ее к чертовой бабушке и купит другую.

От водки бомжа быстро повело, он снова начал хрипло бормотать какую-то чушь, и мне вдруг показалось, что один глаз у него заметно больше другого. Странно, сначала я не обратил на это внимания. Или вначале они действительно были одинаковыми?..

Тайга с Паленым поддерживали беседу с гостем, изредка вставляя преувеличенно заинтересованные реплики в его словесный понос и щедро подливая ему водки. Мы с Калбасоидом сидели неподвижно, затаив дыхание, боясь слово сказать, абсолютно не врубаясь в происходящее.