Однажды в 3-м рейхе

- Ну и что? Я вас знаю, вы Ван-Хюккель, астроном. И вы меня, думаю, знаете? Так как же при этом мы можем быть незнакомыми? Герр профессор, герр профессор... У вас же развитый, тренированный интеллект, вы умеете сопоставлять и делать выводы; неужели вы до сих пор не догадались, что люди в принципе не бывают знакомые и незнакомые? Что, будучи существом стадным, человек уже только по этой причине обязан иметь природу, которая бы обеспечивала связь между отдельными особями стада посредством некоего информационного излучения? И, стало быть, никаких тайн у них друг от друга нет, потому что быть не может! Не станете же вы отрицать, что человек существо стадное?

- Э-э-э... ну, телепатия... вообще-то говоря... как бы не доказана...

- Во-первых, она превосходно подтверждается при внимательном изучении повседневной жизни людей, вовторых, прекрасно выполняется в различных экспериментах, в-третьих, телепатические лучи легко наблюдаются невооруженным глазом. Они, кстати, представляют собой микролептонные образования, это вчетвертых... Вот вы сейчас подумали: "Зачем Адольф Гитлер мне об этом рассказывает? Наверно, это секретные сведения?"...

Именно так профессор и подумал.

Да какая, к черту, может быть секретность относительно чего бы то ни было - в свете того, о чем я только что вам рассказал! Перед нами сейчас не стоит проблема, как создать новое сверхоружие; это для нас трудности как раз и не составляет. Перед нами сейчас стоит проблема, как удержать его в тайне от врагов. Чисто гуманные соображения нас останавливают. Ведь, в отличие от нас, большевики применят его обязательно. Каким бы ужасным по своей разрушительной мощи это оружие ни было. Причем наиболее варварским и тотальным образом. Вспомните, во что они превратили изобретение Вернера фон Брауна, изначально предназначенное исключительно для исследований космического пространства. Одно циничное название чего стоит - "Катюша". Опасно, герр профессор, выпускать джинна из бутылки, опасно... Впрочем, вам это, наверно, неинтересно?

- Нет, почему же! - подал голос профессор. - Все, что... для блага рейха...

Фюрер пристально на него посмотрел. И сказал:

Да, мы в состоянии заиметь оружие, которое намного превосходит самые последние секретные разработки, такие как управляемые шаровые молнии, наведенные землетрясения, вакуумные и радиоактивные бомбы, разрушение озонового слоя, облака-диверсанты, лазеры, психофизическое внушение, колорадский жук и обесфторивание водоемов. Но зачем? Мы хотели выжечь заразу, паразитирующую на человечестве, но вышло так, что арии истребляют ариев. Вам, наверно, странно слышать это от меня? Поймите: мы, националсоциалистическая магическая партия, не упорствуем в заблуждениях. И если напрашивается вывод, что война с Россией была ошибкой, мы готовы эту ошибку признать. Но боюсь, Сталин этого до сих пор не понял, и будет упрямо продолжать конфликт.

Помолчав, фюрер произнес:

- Я давно хотел у вас спросить, герр профессор. Как продвигаются ваши исследования звездных корней?

Кто бы мог подумать, что фюрер вдруг в курсе его скромных экспериментов? Профессор смущенно покраснел:

- До окончательных обобщений еще, пожалуй, далековато. Однако осмелюсь нескромно заявить, что уже сейчас получено подтверждение моей гипотезы. Последний опыт дает основание считать, что профессор Крюгер - олух и невежда.

- В таком случае, Ван-Хюккель, примите мои поздравления. Надеюсь, что вы все-таки помиритесь с герром Крюгером. Нам не нужны ссоры среди ученых мужей, нам нужны добротные открытия в астрономии.

Ни словом, ни жестом фюрер не дал понять, что разговор окончен, однако Макс Йозеф Вильгельм внезапно почувствовал, что пора уходить. Что странное осознание своей приклеености к данной точке пространства сменилось на бескомпромиссное ощущение необходимости куда-то спешить.

Профессор с удивлением обнаружил, что необычайно резво бежит по тропинке, непостижимым образом умудряясь при этом с облегчением переводить дух.

Лишь возле озера профессор сумел заставить себя затормозить.

Чуть правее - у бревенчатого пирса - по пояс в темной воде лазил голый человек. Был он рыжий, веснушчатый, отнюдь не "белокурая бестия". Нет, это не беглый русский заключенный. Слишком откормленный для узника. Да и концлагерь ближайший - Равенсбрюк - женский. Конечно же, это эсэсовец из охраны городка отдыха, - сообразил профессор. - Кажется, Ганс.

Пошарив по дну, Ганс выпрямился, держа в руках железную спинку от койки, и направился к берегу. Там он перевернул ее полыми ножками книзу; на траву выплеснулось мутное содержимое, в котором оказался змеистый дергающийся угорь. Копченый угорь - деликатес.

Профессор поднялся по короткой каменной лестнице и очутился на Ореховой улице. Рядом с затейливо выполненным - под рыцарский замок - пансионатом, в просторном мраморном бассейне с цветной подсветкой плавали обнаженные девушки. По краям бассейна сидели асы люфтваффе и горланили:

Шведские шторы красивые,

Но открываются тяжело!

Девушки, ясное дело, из Равенсбрюка. Асы, ясное дело, вдрызг пьяные.