Однажды перед каникулами

Вдруг он вскочил и в восторге замахал хвостом. В дверях показался Сережа, за ним Коля и Шурик. В правой руке Шурик нес портфель, а в левой — свернутую трубкой газету.

Сережа с Бобиком пошли в одну сторону, а Шурик с Колей — в другую.

— Шурик, — по дороге сказал Коля, — ты не носи всегда портфель в правой руке. Ты носи по очереди: день в правой, день в левой. У тебя тогда станут высокие, ровные плечи, они будут понемножку подталкивать шею и в конце концов ты вырастешь.

Коля повернулся к Шурику, но рядом его уже не было: Шурик стоял под старым вязом, который рос у тротуара, и смотрел на показавшиеся из почек светлозеленые листочки.

— Ладно, — сказал Шурик, — можно нарисовать, чтоб распускались. До свидания, Коля!

— До свидания!

19 мая, вечером, Шурик вместо карикатуры на Петю Куликова нарисовал в газете почтовый ящик и написал на нем «Давайте летом переписываться».

20 мая он свернул газету, перевязал веревочкой и понес в школу.

Поднимаясь по лестнице, он споткнулся о свой портфель, больно ударил ногу о перила и скатился с четвертой ступеньки на площадку. Портфель упал, но задержался на ступеньке, а свернутую трубкой газету Шурик не выпустил из рук и очень обрадовался, что она не помялась.

Класс был в полном сборе.

Когда Шурик вошел, все повскакали с мест и зашумели.

А Яша Рокотов сразу вытащил у Шурика из подмышки газету и крикнул: — Сядьте за парты, тогда всем будет видно!

— Я сам покажу, — сказал Шурик. Он, чуть прихрамывая, подошел к учительскому столу, развязал веревочку, стал на стул и начал медленно разворачивать газету чистой стороной к себе.

Газета закрывала Шурика. Лиц ребят он не видел и удивился, что в классе стало так тихо. Все молчали.

Вдруг он услышал голос Сережи Стульчикова. Сережа сказал очень странные слова:

— Схема регистрации электрических колебаний электронной плазмы.

После этого все закричали:

— Вот так газета!

— Ты что принес?

— Что это такое?

Шурик повернул газету к себе и вместо статей, заметок, «Майского марша», вместо веток с распускающимися листьями увидел много некрасивых, кривых черных линий, а над ними печатными буквами были написаны слова, которые сказал Сережа.

Шурик прочел эти слова и выронил газету из рук. Все бросились к нему. Шурик стоял на стуле и молчал.

— Ты, наверно, перепутал с кем-нибудь в квартире, да? — спросил Яша Рокотов.

— Скорей бега домой!

— Скорей отнеси эти колебания и принеси нашу газету!

Шурик стоял на стуле, смотрел на черные линии схемы и молчал.

— Скорее же, Шурик! Что так стоять? — сказал Яша Рокотов. — Надо повесить газету в зале. Скоро начнется торжественная часть. Пошли вместе!

Шурик опустил голову.

— Я не перепутал, — тихо сказал он, — мы живем одни.

— А с папой не мог? — спросил Коля.

— У папы не бывает электрических колебаний. Он сталевар.

— Что же это в конце концов такое? Вспомни все как было, — потребовал Геня.

— Сегодня я развернул газету… — начал рассказывать Шурик, но его перебил Сережа.

— Когда сегодня? Утром? Надо подробнее.

— Сегодня, перед тем, как идти в школу, я развернул газету. Сделал подлиннее хвостик у одной ветки. Потом свернул газету. Завязал веревочкой. Положил подмышку. Взял портфель и пошел в школу. На улице я не останавливался. Только немножко посмотрел на дерево. В раздевалке я отдал курточку тете Кате и скорее побежал по лестнице. На лестнице я споткнулся и скатился вниз. Но газету я все время крепко держал в руке.

И опять стало тихо в классе. Никто не мог понять, откуда вместо газеты, взялись эти кривые, черные линии. Но все знали, что Шурик не врет.

— А может быть, там, на лестнице… — начал Петя Куликов таинственно.

— Что, что может быть? — закричали ребята, с надеждой глядя на Петю.

Петя открыл рот и замолчал.

— Вот жуть! — закричал Коля.

— Тише, ты, — сказал Яша и посмотрел на Сережу Стульчикова.

Все зашептались и тоже посмотрели на Сережу Стульчикова.

Он тихонько сидел на четвертой парте у окна, полузакрыв глаза, но его лицо становилось все хитрее и хитрее.

Вдруг он встал, подошел к столу, свернул схему, сунул ее подмышку и, сказав: — я сейчас, подождите, — выбежал из класса.

Сережа быстро спускался по лестнице, перемахивая через три ступеньки сразу. Быстро пробежал раздевалку, мелькнув перед тетей Катей, и открыл дверь на улицу.

Бобик лежал на своем месте, равнодушно поглядывая на прохожих.

— Сюда, Бобик! — крикнул Сережа.

Овчарка прыгнула к нему, но в дверь не входила. Она знала, что школьного порога ей переступать нельзя.

— Сюда, за мной! — приказал Сережа и пошел к вешалке. Овчарка весело побежала за ним.

— Тетя Катя, — попросил Сережа, — пусть Бобик побудет у вас. Он каждую секунду может понадобиться.

— Что ты! — возмутилась тетя Катя. — Не могу я принять собаку на вешалку.

— Никто не увидит, — сказал Сережа. — Все украшают зал к вечеру.

— Все равно, не приму.

Тон у тети Кати был категорический. Тогда Сережа быстро развернул схему и дал Бобику обнюхать.

Бобик навострил уши, с любопытством начал разглядывать кривые линии и водить по ним влажным носом вверх и вниз. Ничего подобного нюхать ему еще не приходилось.

— Хватит тебе, — сказал Сережа. — Ищи след!