Однажды летом

– Что же, тогда я… – Но, прежде чем Рейчел смогла продолжить, ладонь Бена легла ей на руку. Она обернулась и увидела глубокую сердитую морщину, прорезавшую его лоб.

– Послушай, я понимаю, что вмешиваюсь не в свое дело, но я обратил внимание на то, как Харрис смотрит на тебя, когда ты здесь появляешься, и это меня беспокоит. Говорю тебе, Рейчел, этот парень опасен. Ради собственного же блага выгони его. Вернут его в тюрьму – что ж, так тому и быть. А ты будешь в безопасности.

– Бен, я очень тронута твоей заботой, – сказала Рейчел. Похлопав его по руке, она почувствовала, как тает ее обида на управляющего. – Но я не боюсь Джонни. Может, он и кажется опасным, но на самом деле это не так, и никогда в жизни он не причинит зла ни мне, ни кому бы то ни было.

– Твоими бы устами да мед пить, – донеслось до Рейчел ворчание Бена, когда она направилась к выходу.

Реплика Бена заставила Рейчел улыбнуться. Но ей было совсем не до улыбок, когда через двенадцать часов, в течение которых беспрерывно курсировала между домом и магазином, она наконец увидела свет в окне квартиры Джонни. Облегчение, нахлынувшее на нее, тут же сменилось возмущением, вскоре переросшим в буйный гнев. Зарядившись эмоциями, Рейчел припарковала автомобиль, поднялась по наружной лестнице и постучала в дверь.

В ответ раздался отчаянный собачий лай. Рейчел не успела прийти в себя от изумления, когда дверь вдруг распахнулась. На пороге возник Джонни, еле стоявший на ногах и сохранявший равновесие лишь благодаря тому, что опирался на ручку двери. Судя по всему, он был мертвецки пьян.

16

– О, неужели мисс Грант? – оглядев ее с ног до головы, осклабился Джонни. – Что же, входите, входите.

Шире распахнув дверь, преувеличенно гостеприимным жестом Джонни пригласил ее войти, но сам споткнулся о ковер и чуть не упал. Вовремя ухватившись за ручку двери, он сумел удержаться на ногах. Возникший за его спиной огромный серовато-коричневый пес перестал лаять и, оскалив зубы, свирепо уставился на Рейчел. Она невольно отпрянула, и накопившийся в ней гнев сменился откровенным ужасом.

– Не бойтесь его. – Проследив за ее испуганным взглядом, Джонни сделал знак распустившей слюни псине. – Это Волк. Сядь, Волк.

Не обратив ни малейшего внимания на команду хозяина, пес продолжал рычать, не сводя злых черных глаз с Рейчел, которая сделала еще шаг назад. Джонни нахмурился.

– Плохой ты пес, – произнес он, впрочем, не слишком убедительно. Животное совершенно не реагировало на него. Пробормотав что-то нечленораздельное, Джонни оставил в покое дверную ручку, схватил собаку за загривок и потащил к спальне. Передвигался он с трудом, все время норовя свалиться на пол. Со стороны казалось, что мощная спина собаки служит ему единственной опорой.

Рейчел без труда представила, как это чудовище вырывается из рук хозяина и впивается ей в глотку. Поэтому, вцепившись от страха в перила, дожидалась, пока уведут собаку. Только после того как Волк был надежно заперт в спальне, она осмелилась войти в квартиру.

– Что это значит? – спросила она Джонни, когда тот появился в коридоре и жестом пригласил ее пройти в гостиную.

Собака, сидевшая теперь на замке, не издавала ни звука. Но это молчание казалось еще более угрожающим, нежели отчаянный лай.

– Это? О, вы про Волка? Это мое наследство. Единственное наследство от моего старика. – Разразившись грубым пьяным смехом, который мог обратить в бегство любого здравомыслящего человека, Джонни рухнул на диван.

– Ты пьян. – Рейчел закрыла за собой дверь и прошла в гостиную. Запах виски ударил ей в нос, и на столике возле дивана она увидела почти опорожненную бутылку.

– Ага. – Он уронил голову на валик дивана, вытянув ноги на бежевый плюшевый ковер. Джонни был в грязно-белых спортивных носках, без ботинок, белая майка задрана на животе. Волосы растрепаны. Черные пряди – длинные, до самых плеч – падали прямо на лицо. Беспомощный взгляд голубых глаз был устремлен на Рейчел. Судя по густой щетине на подбородке, Джонни не брился со дня их последней встречи. В общем, выглядел классическим бродягой, пусть даже и суперсексуальным.

Как это ни странно, но Рейчел совершенно не боялась Харриса. В его глазах она видела настоящую глубокую боль.

– Слышали о моем старике? – бесцветным голосом произнес Джонни, Потом потянулся к бутылке, поднес ее к губам, сделал большой глоток и вытер рот ладонью. Подчеркнуто бережно он поставил бутылку обратно на столик. – Сырая котлета. Вот кто он теперь. Этот чертов поезд сделал из него сырую котлету.

– Я была сегодня на похоронах, – сказала Рейчел, глядя на него. – Была очень хорошая панихида.

Джонни вновь рассмеялся, на этот раз каким-то странным смехом.

– Я представляю. Вы там одна, наверное, были?

Рейчел покачала головой:

– Нет, были и другие. Ты ел что-нибудь?

Джонни пожал плечами.

– И что, пели псалмы, молитвы читали?

Рейчел кивнула.

– Может, съешь яичницу с тостами?

Джонни отчаянно махнул рукой:

– Ну что вы пристали с этой едой, будь она неладна? Я хочу знать, кто там был. Бак появлялся?