Однажды я разлюблю

– Можно и позже. – Соблазнительная улыбка тронула губы Тьерри.

Имоджин было так легко поддаться искушению.

Но она тоже планировала серьезно поговорить с Тьерри об их будущем.

– Разговор может подождать, – пробормотал он, вновь склоняясь к ее груди.

– Нет, не может, – остановила его Имоджин, положив ему руку на плечо.

– Ты выбрала удивительно удачное время для разговора, – сказал Тьерри, выпрямляясь.

Имоджин подавила готовый вырваться наружу нервный смешок.

– Но ты ведь первый предложил поговорить. – Нарочито медленным движением Имоджин натянула простыню на грудь, крепко подоткнув ее под мышки. – Ты готов?

– Ведьма. – В глазах Тьерри зажглось веселье, несмотря на некоторую напряженность лица.

Если и так, то исключительно из-за него. Тьерри Жирар превратил осторожную, как мышь, женщину в ту, которая рада была блеснуть перед любовником, знала себе цену и не собиралась умирать.

Имоджин почувствовала, что невольно улыбается ему в ответ. Она обожала, когда Тьерри был таким общительным, веселым и сексуальным, а не вежливо-отстраненным или, хуже того, мрачным и непримиримым.

– Тьерри? Нам есть что обсудить.

– Давай сначала поедим. – Он повернулся и взял поднос с прикроватного столика. Его движения были быстрыми и беспокойными.

Если бы это был кто-то другой, то Имоджин подумала бы, что человек явно нервничает.

Но это был Тьерри, чрезвычайно уверенный в себе и компетентный человек, хозяин, в полном смысле этого слова, своего замка. Что могло заставить его нервничать?

Густая прядь темных волос упала ему на лоб, придав мальчишеский вид. У Имоджин защемило сердце.

Ей вдруг пришли на память слова его бабушки. Неужели она и правда смотрит на него с любовью? Неужели она надеется, что помимо физического влечения между ними есть и другая связь?

Эта мысль привела ее в восторг и ужаснула одновременно. Тревога и надежда одолевали ее. Но думать об этом было слишком опасно.

– Фрукты, пирог или форель?

Имоджин заставила себя посмотреть на поднос с щедрым угощением.

Она вдруг поняла, что умирает с голода.

– Я буду все подряд, – сказала Имоджин и, выхватив из вазы спелую клубнику, вонзила в нее зубы. Ягода была сочная и сладкая. Еды вкуснее, чем в замке, Имоджин не пробовала нигде.

Открыв глаза, Имоджин увидела, что Тьерри с вожделением смотрит на ее губы. Она быстро проглотила ягоду.

Им многое нужно обсудить. Но хотя бы на физическом уровне их связь была по-прежнему прочной. То, как Тьерри занимался с ней любовью, не оставляло в этом никаких сомнений.

Даже тот факт, что ее головные боли стали реже, не приносил облегчения. Последний раз приступ случился в день отъезда Тьерри в горы и был лишь слабой тенью прежней пронзительной агонии.

– Ты точно хочешь поговорить? – Его голос был таким соблазнительным, а взгляд таким многообещающим, но Имоджин устояла.

– Почему ты так разозлился днем? – Имоджин никогда не видела раньше, чтобы он терял контроль и выходил из себя. Она была шокирована, но и возбуждена таким всплеском эмоций с его стороны.

Значит, она ему небезразлична. Но она не так глупа, чтобы хотеть мужчину, который будет на ней срываться. И все же она чувствовала, что Тьерри не так уж часто теряет контроль над собой. В конце концов, он взял на себя все ее проблемы, ни разу ее не упрекнув. Эта вспышка гнева пробила брешь в стене, которую он возвел между ними, а она не заметила, как это произошло.

– Я прошу прощения за это, – выдавил из себя Тьерри, намазывая крекер сыром. Имоджин видела, как у него под скулами ходят желваки. – Я перегнул палку. Но тебе не нужно ничего мне доказывать.

Имоджин всплеснула руками.

– Мне важно было доказать, что я ничего больше от тебя не хочу. Ты так много для меня сделал. Ты вел себя так… благородно. – Это старомодное слово вдруг показалось ей очень уместным. Именно так можно было описать заботу и внимание, проявленные им.

– Все это уже в прошлом. И давай забудем об этом. – Но по его напряженному голосу Имоджин поняла, что он ничего не забыл.

– Но тебя что-то беспокоит, не так ли?

Он опустил взгляд на ее грудь, и ее соски мгновенно напряглись, проступив сквозь тонкий хлопок простыни.

– Отсюда все выглядит прекрасно.

Горячая волна смущения залила ее грудь, а затем горло и лицо. Она никак не могла привыкнуть к таким откровенно плотским взглядам, грозившим свести ее с ума. Но в конце концов, она двадцать пять лет была воплощенной осмотрительностью.

Эта связь между ней и Тьерри служила ей спасительным якорем, когда она считала, что умирает. Но теперь у нее вся жизнь впереди. Она должна четко понять, что с ней происходит.

– Почему мне кажется, что ты меняешь тему?

Тьерри моргнул, и она вдруг заметила, как он напряжен.

– Все изменилось, – наконец сказал он. – В этом ты права.

Тьерри снова замолчал. Имоджин в отчаянии подумала, что ей самой придется расставить все точки над «i».

– Я не умираю. Значит, мы зря затеяли всю эту аферу с браком, – горько сказала Имоджин.

– Аферу? – негодующе переспросил он.