Однажды я разлюблю

– Расскажи мне про свой дом.

Имоджин слегка пошевелилась в кресле.

– Я как раз откладывала деньги на покупку собственного жилья, когда это… И я решила поехать во Францию. До этого я снимала квартиру, но когда мама заболела, мне пришлось вернуться в отчий дом.

Иными словами, она ухаживала за матерью до самого конца. Каково же ей было жить, зная до мельчайших деталей, что ее ждет?

Тьерри утопил в пол педаль газа и на короткое время погрузился в ощущение скорости. Но это не помогло. Его мысли вновь вернулись к Имоджин.

– Тогда расскажи про свой отчий дом. Какой он?

Опять этот короткий и горький смешок.

– У нас не было постоянного дома. Мы слишком часто переезжали.

Тьерри вопросительно посмотрел на Имоджин.

– Моя мама работала учительницей, когда мы с Изабеллой были маленькими. Но ей было трудно найти постоянное место работы. Она никогда не говорила, но я думаю, что это из-за нас. Мама в основном работала на заменах, иногда только одну четверть, мы часто меняли школы.

– В Сиднее?

– По всему штату, хотя в последние годы она преподавала в Сиднее. К тому времени ей даже нравилось все время иметь новых учеников и менять место работы. Она видела в этом определенный вызов и работала по коротким контрактам.

– Это объясняет тесную связь между вами.

– Извини?

– Когда ты говоришь о сестре или о матери, в твоем голосе звучит любовь. У меня сложилось впечатление, что вы были очень близки.

Имоджин немного помолчала.

– Полагаю, что это действительно сблизило нас в определенных вещах.

– А разве не во всем? – Тьерри обогнал медленно ползущий грузовик, затем расправил плечи, почувствовав свободу от Парижа.

– Изабелла стремилась посетить новые места, завести новых друзей, начать новую жизнь. Она была экстравертом.

– А ты разве не экстраверт? – Он вспомнил ее смех, когда они впервые встретились в Париже, и то, как она уверенно подшучивала над ним, и то, с каким энтузиазмом она окуналась в каждый новый опыт.

– Нет, я интроверт, осторожный и сдержанный близнец. Сестра заходила в новый класс, и к концу уроков у нее уже было пять новых лучших друзей. Мне, чтобы подружиться, требовались недели, а то и месяцы, а потом мы уже опять переезжали на новое место. Изабелла всегда рассматривала наши переезды как новое приключение, мне же хотелось стабильности и уверенности в завтрашнем дне.

Отсюда склонность к созданию порядка из хаоса с числами. Тьерри попытался представить, что значили эти частые переезды для ребенка, не любившего перемены. Он заметил, что два других ее увлечения – чтение и кулинария – были связаны с домашним очагом. Это было просто чудо, что она решилась отправиться на другой конец света в поисках приключений.

Будто прочитав его мысли, Имоджин вновь заговорила:

– Ради исполнения своей мечты моя сестра рискнула приехать во Францию. Ей хотелось работать в мире моды, хотя все считали ее шансы призрачными. А я, разумеется, осталась дома.

– Я тоже всегда искал приключения, – признался Тьерри неожиданно для самого себя.

– Какого рода приключения? – спросила Имоджин.

– Какие угодно, только чтобы нарушить монотонность бытия. – Тьерри слегка улыбнулся, заметив ее удивление. – В отличие от тебя мое детство было стабильным до тошноты. Все подчинялось раз и навсегда заведенному порядку. Это просто сводило с ума.

Как и полтора века назад, семья Жирар продолжала обедать в голубой гостиной, хотя комната была холодной и темной даже летними вечерами. Мужчины семейства Жирар получали дипломатическое или военное образование, чтобы затем возглавлять предприятия семейного бизнеса. Вся жизнь состояла из правил – от выбора друзей до частной жизни и поведения в обществе.

Родители Тьерри погибли, когда он был совсем маленьким. Его воспитывали строгие дед и бабка. Психологи сказали бы, что Тьерри восставал против их старомодного жизненного уклада и ограничений. Сам же он был уверен, что его тянуло к приключениям с момента появления на свет.

– У нас, по существу, и семейных традиций не было, – тихо сказала Имоджин, – кроме празднования Рождества и Пасхи. Даже в последние пару лет мы втроем охотились за пасхальными яйцами в саду.

– И ваша мама тоже?

– Конечно, она обожала шоколад.

Тьерри попытался было представить свою бабушку, бегающую по их безупречным газонам в саду в поисках яиц, и не смог.

– Звучит заманчиво. Я никогда не участвовал в охоте за пасхальными яйцами.

– Неужели во Франции нет подобной традиции? – искренне удивилась Имоджин.

– Возможно, есть, но не в семье Жирар, – с сожалением в голосе сказал Тьерри, вспоминая себя застегнутым на все пуговицы и чинно сидящим за праздничным столом во время торжественного пасхального обеда. Неудивительно, что Тьерри всегда первым делом расстегивал верхнюю пуговицу рубашки, стоило ему покинуть пределы офиса.

– Твоя семья кажется высокомерной. – Имоджин помедлила. – Это так и есть? В ее вопросе Тьерри послышалось участие.

Высокомерной? Может быть. Его дед и бабка были приверженцами старых традиций и соблюдали формальности. Тем не менее Тьерри их любил.

– Они примут тебя с распростертыми объятиями.