Одна ошибка (СИ)

— Ну, хорошо, не сразу, но все же поверила.

— А как бы ты поступил, покажи тебе такие неоспоримые доказательства?

— Я бы, по крайней мере, попытался найти факты…

— Тогда почему ты до сих пор?… — перебила его Сони в пылу, но осеклась и отвернулась, чтобы не показывать боль в глазах.

Камал нежно взял ее руку в свою и попросил:

— Продолжай, что до сих пор?

— Ты ведь постоянно упрекаешь меня в многочисленном количестве любовников. У тебя есть этому неопровержимые факты, как ты говоришь? Ты накопал неоспоримый компромат? — она сверлила его взглядом, и он опустил взор в знак капитуляции.

— Да, ты права… я не безгрешен, но я все же переговорил с Джоном, и он ясно дал понять, что никогда не был твоим любовником, да и никто тоже… Ты никого не подпускала к себе ближе, чем за километр.

Сони вновь отвела глаза, и скупая слеза покатилась по щеке. Наступила гробовая тишина. Минута молчания казалась вечностью. Тишина гулом трещала в ушах.

— Прости, — нарушил тишину Камал, — я причинил тебе много боли… но боль я причинял и себе тоже, не меньше твоего… однако бросила ж меня ты, разве нет?… И что мне оставалось думать, если следом после разрыва со мной к тебе прибежал Джон, чтобы утешить…

— Верно, чтобы утешить, — прошептала Сони, — но не в том смысле, о котором ты подумал. Он мой хороший друг, и, как друг, поддержал меня в трудную минуту… даже больше… не оставлял меня до последнего… несмотря на то, что получил отставку…

— Я это уже понял.

И вновь эта тишина давала понять, как много недоразумений между ними, как много недосказанных фраз.

— Сони, любовь моя, вернись ко мне… — и вновь прервал тишину Камал, преподнося её руку к губам для поцелуя, но она отдернула руку и закрыла лицо руками. И лишь вздрагивающие плечи показывали, что она беззвучно рыдала, отвернувшись от него.

Вскочив с места, Сони попыталась убежать не в силах больше слушать его. Но он догнал её и, схватив, заключил в свои крепкие объятия. Она уперлась кулачками в его широкую грудь, но он крепко-накрепко держал её в своих тисках. Она отбивалась, как от чумы, вырываясь из его цепких рук, несмотря на то, что Камал всего лишь стоял, крепко держа её, не предпринимая никаких действий. Он лишь смотрел на нее, и понимал, как глубока пропасть между ними, если только лишь от его слов, боль исказила ее лицо, покрытое обильными слезами, а глаза были затуманены и полны слез. Устав отбиваться и бить его в грудь маленькими кулачками, Сони зарыдала на его груди.

Поглаживая ее по волосам, Камал прошептал тихим голосом:

— Все будет хорошо, милая, все будет хорошо.

И медленно пошагал обратно к лавочке, куда они оба присели.

Как только горькие рыдания Сони поутихли, Камал продолжил:

— Мы совершили много ошибок, не пора ли их исправлять, милая?

В ответ Сони лишь всхлипнула, голова её лежала на его плече.

— Вернись в мою жизнь, прошу тебя, — голос Камала дрожал, но он все же продолжил, — мне тяжело дышать без тебя…

Сони отстранилась от него и, посмотрев ему в глаза, чуть помедлив, произнесла:

— Я не верю тебе…

— Дай мне шанс, и я постараюсь завоевать обратно твое доверие… твою любовь…

— Согласно нашему договору, я должна подчиняться всем твоим требованиям, — Сони не могла смотреть ему в глаза, произнося эти слова, поэтому отрешенно смотрела в сторону, — в особенности, ты подчеркнул, как я понимаю… исполнять все твои прихоти и желания… моя благосклонность в твоих руках…

— Забудем о всех договоренностях.

Сони пристально смотрела на Камала, желая разгадать его замысел, возможно, это очередная игра с его стороны. Может ли быть такое, что все его слова вновь являются лицемерием, лицедейством? Ведь, если есть такая возможность менять голоса, где гарантия того, что это не является очередной его уловкой, и голос Риммы был подстроен им самим. Голова пошла кругом, и Сони не знала, что делать, что думать, что сказать. Ей стало дурно, и она ощутила, как ком застрял в горле, какая-то непонятная ей сила стала душить ее изнутри. Она схватилась за горло, растягивая воротник и судорожно открывая рот, чтобы вдохнуть воздух.

Не понимая, что происходит, Камал обеспокоенно произнес:

— Милая, что с тобой? Может врача вызвать?

Сони отрицательно покачала головой, через некоторое мгновение дыхание восстановилось, но во рту остался привкус отвращения. Ей нестерпимо больно стало слушать Камала, чувство неприязни из глубин её души прорывали корни и распространялось по всему телу, рождая в ней сомнения и подозрения в его благих намерениях.

— Милая, тебе лучше?

— Да, все хорошо, не беспокойся, — тихо ответила Сони, затем, погладив лоб, провела рукой по лицу и осторожно спросила, — и что ты предлагаешь в итоге?

Камал не сразу сообразил, о чем спрашивала Сони, но быстро опомнился и предложил установить временное перемирие.

— Ты нужна детям, тебе так не кажется?

— Ты … ты хочешь, чтобы я вернулась… к Джимми??? — глаза Сони блеснули.