Одна ошибка (СИ)

Сони торопилась выйти из ванной, насколько ей позволяли ослабевшие силы от пронзающей боли.

Выйдя из ванной, она встретилась глазами с Джоном, который сидел на кухне с поникшей головой. Тот, опешив, начал бессвязно что-то бормотать, глядя на неё щенячьими глазами. Но Сони не могла разобрать сейчас его слова, хотя и понимала, что он пытался оправдаться и извиниться перед ней. Хотя за что? Ведь виновником всех её бед, как и всегда, был лишь один человек, которого она продолжала любить и не могла заставить себя забыть его.

Понимая, что силы покидают её и до стационарного телефона она сама уже не дойдет, Сони лишь смогла проговорить:

— Джон… врача… ребенок…

***

После последнего неприятного инцидента с Камалом, Сони начала потихоньку приходить в себя в окружении заботы со стороны Евгения. Евгений настоял и перебрался к ней в квартиру, чтобы иметь возможность присматривать за ней, в особенности после возвращения из больницы, где врачам с трудом удалось сохранить ребенка.

Как бы она его не просила, он настойчиво держал оборону в желании поддержать ее в такой сложный момент. Он искренне проявлял заботу, не требуя взамен абсолютно ничего, даже ласкового слова.

Поначалу Сони истерила и крушила все кругом, требуя оставить ее в покое, так как не нуждается в его жалости к себе. И тем более не желает видеть рядом с собой никого из представителей мужского рода, который способен лишь на обман и ненависть, месть и разрушение. Она проклинала весь мужской род, что годами изводил женщин, что не знает ценности женской верности и самоотверженности. А он поддерживал её в данном мнении и порой поддакивал, желая успокоить ее раненую душу, так как понимал, что состояние Сони было переполнено негативом, что ярость ей застилала глаза, не давая возможности видеть всё прекрасное этого мироздания.

Со временем Сони смирилась с его присутствием и стала принимать как данность его обитание с ней в одной квартире. Их отношения плавно переросли в платонические. Евгений больше не претендовал на ее внимание и их дружеские отношения крепли с каждым днем, перерастая больше в братско-сестринские чувства, что вполне устраивало Сони. И Евгений более не подавал никаких признаков домогательства либо проявления своей былой пылкой любви. Он действительно перешел на стадию платонической любви, не требовал от нее ничего, лишь дать ему возможность быть рядом и заботиться о ней, тем более в данный период, когда она так в этом нуждалась. И они очень сильно привязались друг к другу.

Сони не единожды пыталась поговорить с ним касательно её чувств по отношению к нему, объяснить, что в его лице она видит лишь друга и не может дать ему даже малейшую надежду на шанс либо малейшую возможность на проявление этого шанса. Однако Евгений прекращал данный диалог, проявляя тактичность, и давая понять, что он будет довольствоваться платонической любовью во имя ее благополучия и не покинет ее, по меньшей мере, до рождения ребенка. И Сони с благодарностью приняла дружескую руку помощи, так щедро протянутую Джоном, в искренности которого она и не сомневалась.

Благодаря заботе Евгения, Сони было легче залечить душевные раны, рубцы которых периодически кровоточили, напоминая о себе. Одним из таких моментов было завершение летних каникул Джимми и его возвращение домой. Сони страстно желала поговорить с сыном, чтобы ему было легче перенести разрыв родителей, но она даже не знала, что сказать и как это сделать. Тем более после последнего заявления Камалом о запрете встречаться с сыном. Но она не сдавалась в своем намерении и поэтому связалась с Николя с просьбой о встрече с сыном.

Камал, в целом, во имя благополучия сына не желал противостоять этим встречам Сони с сыном, хотя и в порыве ярости в тот день он озвучил ей свой запрет. Всё же, обдумав некоторые детали и обсудив все с Николя, позволил им встретиться.

Николя привез Сони к Джимми в школу. Когда завершились уроки, Джимми вышел к дороге, где его обычно встречал Сашка либо Джек и, увидев мать, с радостным вскриком подбежал и крепко обнял.

— Поехали домой, мам, папа уже заждался тебя, — не отпуская мать из своих крепких объятий, твердо заявил Джимми.

— Прости, малыш, я не могу, — с сожалением произнесла Сони.

Но Джимми даже не желал слушать её отговорки и настаивал на возвращении. В итоге, поняв, что никакие уговоры не помогают, он в сердцах бросил и убежал:

— Ты бросила меня и папу! Зачем приехала тогда?! Уходи и не приходи больше!

Сони была шокирована таким поведением сына, но она понимала, что иного исхода, возможно, и не было. Поэтому решила дать время сыну освоиться с ситуацией и принять её как данное.

Со временем Джимми смирился с тем, что родители не вместе, однако, на этот раз мать его изредка навещала и хоть в редкие случаи, но он всё же получал материнское внимание.

Время шло своим чередом. Римма окружила своим вниманием Камала, полностью погрузив его в свое присутствие, и делала все возможное, чтобы избежать столкновений либо встреч Камала с Сони.