Одна минута и вся жизнь

Виталий смеется. Он так долго шел по ее следам, он столько усилий предпринял, чтобы остаться незамеченным, едва не спятил от отчаяния, когда потерял ее след — там, в больнице, — что сейчас его не волнует ее рассерженное шипение.

— Я скажу, только не перебивай меня, о\'кей?

— Очень надо! Я с тобой вообще разговаривать не стану.

— Станешь, конечно же. Но потом, когда поостынешь. — Виталий уворачивается от баллончика с дезодорантом, которым Дана запустила в него. — О, хороший запах, не надо швыряться.

— Клоун!

— Может быть. Дело в том, что наш общий друг Цыба, пребывая в сильнейшем душевном волнении, рассказал мне о твоем плане. Он был не уверен, что правильно поступил, помогая тебе. Я, естественно, бросился вдогонку, но найти ваше величество оказалось непросто. Сначала я наткнулся на сообщение о смерти адвоката Ивановой. Зачем ты ее убила?

— Она помогала убийце.

— Нет, дорогая. Я думаю, она тебя просто раздражала. Я согласен, дамочка была несимпатичная до крайности и вполне заслужила смерть. Потом сообщения о драке в ночном клубе в одном интернет-портале, я сложил два и два — и дождался тебя в клубе «Лас-Вегас». Я постарался, чтобы ты меня не заметила. Очень постарался.

— И что с того?

— Я шел за тобой след в след. Видел, как ты третируешь Антона Градского. Душа у парня жиденькая, а ты дала ему лошадиную дозу взрослых мыслей. Где он теперь?

— Мне это неинтересно.

— А я поинтересовался. Он сейчас снова обосновался в Белгороде, купил там небольшое кафе.

— И что?

— Да так просто. Похоже, парнишка научится стоять на своих ногах. Я немного помог ему.

— Ты? Но зачем?

— Малыш, разрушение — это не всегда хорошо. Старое ты в нем благополучно разрушила, а я помог ему начать сначала.

— Мне это неинтересно.

— Потом я потерял твой след. Очень надолго, больше чем на месяц. И вышел на тебя случайно. Я заметил тебя в торговом центре — ты когда-то говорила, что покупаешь одежду в тамошних бутиках, я каждый день ждал тебя там, потом проследил. Идти в этот клуб было неосторожно. Там есть охранники и помимо того, которого ты отправила в нокаут. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Нет. Это ты мне сейчас расскажешь, что вы с Костей выудили из господина Майора.

— Я не уверен…

— Рассказывай.

Виталий вглядывается в ее лицо. Он его помнит столько, сколько помнит себя. Это лицо он видел во сне много лет. Он думал, что знает о Дане все, но теперь понимает, что это не так. Он не видел ее такой никогда. Неподвижный взгляд, холодный и отстраненный, тихий голос, а звучит, словно глас божий. Невозможно ей сопротивляться, невозможно ее не любить… и невозможно забыть. Это другая женщина. Но Виталий еще больше любит ее, вот именно такой. Потому что она сейчас — такая, какая есть, без маски. Она родилась такой, но из чувства самосохранения всегда прятала свою настоящую сущность, под маской Кошки скрывалась Тигрица. И у этой Тигрицы кто-то отнял тигренка. Виталий поежился. Данка никогда не отличалась христианским смирением.

— Ладно, как скажешь. Суть дела вкратце такова. Думаю, Танкера ты вспомнила. Так вот, этот сукин сын здорово разбогател — ну, голова у него всегда варила, а с таким папашей он быстро взлетел. И для полного счастья ему недостает только депутатского портфеля. А господин Градский не согласен его продать, ему и самому этот портфельчик очень кстати. К тому же Градский богаче, нежели наш Танкер. Вот и затеял он возню с добычей компромата, причем такого, чтоб сразу убить Градского наповал. Благо у того есть множество скелетов в шкафу. И тут очень кстати вынырнула наша адвокатесса. Она за несколько лет пребывания среди особо приближенных к телу накопила множество фактов и фактиков, которые ни в коем случае нельзя было выносить на суд общественности. Она с самого начала разглядела, что за птица — Градский, и трудилась в поте лица. Последней каплей стала гибель твоей малышки и свекрови. Иванова решила, что материал созрел, и немедленно начала переговоры о продаже.

— И что же?

— А то, что Градский не дурак, дураки так высоко не взлетают. У него были свои информаторы. К тому же Танкер сдуру прислал ему по почте Аннушкину туфельку. Ну, словно говорил: смотри, парень, лучше по-хорошему уйди с дороги. Судьба Ивановой была решена. Наш красавец свел концы с концами — и получил единственно возможный вариант: его продала Иванова, а потому он приказал ее убрать, материалы изъять. Это уже Костя мне сказал.

— Это я знаю. Мне другое интересно. Каким боком здесь Вика прилепилась? Не верю я, что она ненавидела меня. Вот не верю, и все.

— Думаю, ты права. Наш друг Танкер знал тебя неплохо, ты сама понимаешь. И он был уверен, что ты все равно вернешься и убьешь Градского.

— Но это и в его интересах!