Одна минута и вся жизнь

Связь прервалась. Слышно было неплохо, Дана удобнее устроилась на диване. Радиус действия передатчика сравнительно небольшой, но это не беда. Она узнала то, что нужно. Эти ребята ищут документы, собранные покойной Ивановой. Значит, это с ними адвокат вела переговоры. И деньги в сейфе — просто небольшой аванс. Залог дружбы, так сказать.

«Но вот кто именно стоит за ними? Это интересно. Кто-то метит в Градского. Впрочем, даже не в него, а в того, кто стоит за ним. Или за ним никто не стоит? Наверное, он все-таки сам по себе. Никто не стал бы тратить деньги на продвижение такого взрывоопасного человека. Нет, этот ублюдок сам по себе, и его хотят либо убрать совсем, либо заставить подчиняться, что вероятнее всего. Но кто?»

Дана прекрасно понимала суть процессов, происходящих в политике. Фундаментальное образование и склонность к анализу сделали ее неплохим аналитиком. Она читала газеты, слушала новости, и выводы, которые она делала, чаще всего были неожиданными, но абсолютно верными. И сейчас она отлично понимала, по краю какой пропасти ходит. Ей надо учитывать теперь новый фактор — появление еще одной заинтересованной стороны.

«Из меня сделали разменную монету, а Костя может натворить глупостей. Надо отсюда выбираться».

— Он говорит, что они не нашли документы.

— Это он говорит, — Дана никогда не слышала этого голоса. — Ты ему веришь?

— Думаю, он сказал правду. Там побывал кто-то еще. Запасных ключей в ящике стола не оказалось, а секретарша клялась, что они там всегда лежали. И в тот день она их видела.

— Они могли сами взять ключи.

— У них были свои, уже давно.

— Ты веришь?

— Это логично. Градский — недоверчивый сукин сын. Думаю, парень не врет.

— Тогда есть еще кто-то?

— Точно. Но кто?

— Мы узнаем это, когда документы всплывут.

— Найди их раньше.

— А что делать с девкой?

— Она видела кого-то из вас?

— Нет.

— Тогда отпусти. Нам ни к чему лишние трупы.

Голоса замолчали. Дана вслушивается в звуки. Вот человек идет по лестнице. Вот открывает чемоданчик — щелкает замочек. Шуршат бумаги.

— Кто еще знает об этой девице? — вновь звучит голос.

— Никто. Мы с Серегой и вы.

— И она не видела вас?

— Нет, не успела. Убрать ее?

— Отпустим. Насколько я понимаю, она ни в чем не замешана?

— Нет. Мы проверяли. Но этот тип просто спятил из-за нее.

— Тогда она пригодится нам живой. Отвезите ее и отпустите. И чтоб ни царапины.

— Ясно.

Вот человек снова поднимается по лестнице. Дана знает, он идет к ней.

— Надень на голову мешок, — звучит из-за двери комнаты.

«Можно так не орать, я не глухая, — думает Дана. — Орет, как подорванный…»

— Надела. Что теперь? — отвечает она.

Дана слышит, как открылась дверь. Снова сладковатый запах одеколона, чьи-то руки поднимают ее. Дана осторожно нащупывает «жучок» на одежде и снимает его. Они спускаются с лестницы.

— Осторожно, мы никуда не торопимся.

— Вы очень добры.

— Ты странная женщина. Я рад, что не надо тебя убивать.

Дану снова везут в машине. Она лихорадочно раздумывает, как поступить. Ей хочется выйти и бросить в салоне маленький зеленый шарик, пусть все они умрут, а через кого найти парня с запахом мятной жвачки, она знает. Секретарша покойной Ивановой все расскажет, даже если не захочет, ей придется.

«Нет. Если эти двое умрут, они поймут, что это я побывала в офисе Ивановой. Они же не идиоты! Нельзя. Я никак не могу противостоять им. Мне нельзя обнаружить себя».

— Выходи.

Дана открывает дверцу на ощупь. В машине работала печка, а на улице зябко и сыро. Она ступает на дорогу, машина уезжает. Дана срывает с головы мешок, снова сильно чешутся щеки. Она оглядывается вокруг. Ее довезли до дома.

«Очень мило подбросить меня сюда. Черт, как холодно! И это как намек: мы, типа, найдем тебя, если нам понадобится».

Дана входит в квартиру. Здесь тепло, и она почти оживает. Потом идет в ванную, звонок пробивается сквозь плеск воды. Дана не желает никого слышать, она устала и хочет спать, но берет трубку.

— Это я. Тебя отпустили? Просто отпустили?

— Похоже, это была чья-то глупая шутка. — Дана рассчитывает каждое слово. — А ты откуда знаешь?

— Неважно. — Костя напряжен. Она это слышит. — Можно мне подняться к тебе?

— Зачем? Я в ванной, устала и хочу спать.

— Ты не понимаешь. Нам надо поговорить, немедленно!

— Давай завтра. Ну, правда, это уже немного слишком. Я неважно себя чувствую.

— Что они сделали с тобой?

— Ничего. Просто у меня месячные.

На другом конце наступает молчание. Дана злорадствует. Большинство мужчин именно так и реагируют на подобные заявления. Совковый тормоз.

— Тебе придется меня впустить.

— Я жду тебя завтра. Спокойной ночи.

Дана выходит из ванной, а телефон оставляет на полочке. Пусть позвенит. Ей хочется одного: просто лечь и уснуть. В замке поворачивается ключ. Дана скользит по коридору, сжимая в руке пистолет.

Он входит в прихожую, и Дана с силой бьет вошедшего по голове, тот кулем валится на пол. Свет падает на его лицо. Это Константин. Дана чертыхается и втаскивает его в комнату. Она с удовольствием поливает его ледяной водой, серые глаза начинают смотреть осмысленно.

— Чем ты меня?

Дана пожимает плечами. Какая разница?