Одна минута и вся жизнь

Она выходит из кабинета, открывает входную дверь и выскальзывает в ночь. Стук ее каблуков сливается со звуками ночного города. Старый дом без консьержки, четыре кнопки домофона блестят, отполированные множеством нажатий, остальные потемнели, подъезд пустой и гулкий. Она тихо поднимается на второй этаж. Вот нужная металлическая дверь. Ключ легко поворачивается, второй — тоже, и ее окутывает сладковато-приторный запах чужого жилища. Она зажигает свет и снимает сапожки.

— А госпожа Иванова страдала отсутствием вкуса. — Женщина сбрасывает куртку. — Деньги у нее водились, а вот вкус и не ночевал. Впрочем, это теперь неважно. Эй, сейф, ты где?

Сейф в спальне. Никаких наворотов, никакой сигнализации. Щелкнул замок, дверца открылась.

— Ну, что у нас тут? О, даже так?

Увесистый пакет вмещает в себя несколько пачек долларов.

— Где же ты столько заработала, подруга? Явно не в постели, там ты, скорее всего, немногого стоила. Эврика! Я поняла, что меня в тебе так раздражало. Это твоя постная мина профессиональной девственницы. Вот оно! Вот это самое меня и бесило.

Дальше идут какие-то бумаги. Она запихивает их в пакет. Просмотрит в номере. И пистолет системы «макаров».

— Зачем пистолет такой душке? На твою невинность, дорогая, сроду никто не покушался. Ну, как, я ничего не пропустила? Э, нет, не обманешь!

Сейф пуст. Женщина кладет туда бумаги с рабочего стола и часть денег.

— Твои наследники передерутся за каждый доллар. Видишь, как это глупо — иметь при себе запасные ключи? Пока, красотка. Счастливого разло-жения.

Она закрывает сейф, одевается и выходит, старательно заперев дверь. Все это время она не снимала черных кожаных перчаток, поэтому просто выходит из подъезда и идет в гостиницу.

В номере неуютно. Женщина идет в ванную, долго плещется под душем, потом садится в кресло и раскладывает принесенное на столике. Тридцать тысяч долларов. Пистолет пусть пока полежит в стороне. Теперь бумаги.

Руки женщины начинают мелко дрожать. Перед ней четкие фотографии, сделанные полицейским экспертом. Малышка в розовом платьице и одной туфельке. Сломанная куколка. Маленький белокурый котенок. Ее Аннушка. Она не видела ее такой. Вот оно. Лидия Петровна лежит на асфальте в залитом кровью белом костюме. Шляпка отлетела, подол задрался, обнажая все еще красивые ноги. Вернее, ногу. Вторая нога превратилась в месиво.

— Твоя смерть была нелегкой. — Женщина плачет. — Ты осознала, что случилось. И почувствовала боль.

Отчет с места происшествия. «По словам свидетеля, женщина в белом костюме оттолкнула девочку, приняв удар на себя, но водитель не справился с управлением, машина вильнула…»

— Ты попыталась спасти ее ценой собственной жизни. Жизнь была не нужна тебе — если бы не стало Аннушки. Как не нужна мне теперь моя собственная. Отчего ты умерла? От ран или оттого, что увидела, как умерла Аннушка? Ты не хотела отпустить ее одну в этот страшный путь, правда?

За окном ветер забавляется тем, что сбивает с веток зрелые каштаны. Женщина в номере гостиницы гасит свет. Мертвым ни к чему свет.

11

Адвокат Иванова явно собиралась использовать собранную информацию. Дана просмотрела бумаги и фотографии, которые забрала с собой. Видимо, господин Градский даже не подозревал, что пригрел на своей груди настоящую змею. От паршивой девки не укрылись никакие мелочи. Вот счета из массажных салонов — и фотографии оттуда же. Вот выписка из истории болезни — психоаналитик советует клиенту серьезно лечиться. Вот документы о махинациях с денежными средствами и отмывании капиталов. Вот свидетельства нескольких несчастных случаев со смертельным исходом.

— Целый букет тут у тебя, парень. Но теперь, когда ты прочно сидишь в своем кресле, достать тебя — значит вмешаться в политику и изменить политический курс. Жаль, что тебя не посадили раньше. Виталька отсидел за тебя, и погибла моя девочка. Виталька ни в чем не виноват, на его место нашлись бы другие желающие. Виноват ты — сумасшедший ублюдок.

Дана разговаривает сама с собой. Она сидит на широкой кровати в уютной комнате — эту квартиру она сняла вчера, переехав из гостиницы. В шкафу висит новая одежда, на столике громоздится косметика, а Дана сидит на кровати и рассматривает бумаги.

— Это бесценная информация. Наверное, она собиралась продать ее тому, кто больше заплатит. Возможно, уже вела переговоры с заинтересованными лицами. А Градский — настоящий психопат. Впрочем, остальные, скорее всего, ему под стать — если судить по бардаку в стране.

Дана идет на кухню пить чай. Она спокойна, но на душе остался осадок.

— Словно в навоз окунулась. А я-то иногда думала, правильно ли мы сделали, убив Крата. Этот же парень ни о чем подобном думает. Ну ничего, теперь ему придется задуматься. Я его заставлю, никакая охрана не поможет.

Дана включает телевизор. Интересно, скажут ли по телевизору хоть что-нибудь о приснопамятной Дарье Андреевне? Дана увеличивает громкость.

«Сегодня утром в своем офисе была найдена мертвой известный адвокат. По предварительным данным, смерть наступила от сердечного приступа…»