Одна маленькая ошибка

— Вот, так-то лучше, а то ещё свалишься, ты же теперь шустрый малый. И смотри не убеги никуда, пока меня не будет!

Тусовка за закрытой дверью зала была в самом разгаре — на смену року пришла какая-то дурацкая попса, но играла уже тихо, видимо, кто-то из соседей всё-таки успел пожаловаться. Слышался булькающий смех Марины и бессвязный лепет пьяного в дюпель Бабона.

Влад вошёл в кухню и едва не споткнулся о батарею пустых бутылок; на столе обглоданные колбасные шкурки, за стеной — отборный мат и взрывы хохота.

Ещё совсем недавно он не обращал на всё это никакого внимания, более того — он сам жил так, и сложись всё иначе, сейчас поглощал бы четвёртую или пятую банку пива, тиская поддатую Марину. Но с появлением ребёнка всё кардинально изменилось. Кардинально и, наверное, бесповоротно. Влад словно взглянул на всё другими, взрослыми глазами. Удивительно, но на него не могли повлиять ни проповеди матери, ни угрозы преподавателей, ни взывания очередной подружки взяться наконец за голову. Его мир перевернул крошечный ребёнок, который даже ещё не умел разговаривать.

Влад понял, что больше не завидует им — оболтусам за стенкой. Совсем. И ему не хочется к ним присоединиться, не хочется пить пиво и лапать свою уже, видимо, бывшую подружку.

Он искренне хотел скорее вернуться в комнату и посмотреть, как маленький мальчик делает первые в своей жизни успехи.

Где-то в недрах кармана джинсов глухо жужжал телефон.

Сон, такой сладкий, липкий, тягучий… Он обволакивал сознание, никак не желая пробуждать мозг.

Нет, нет, пожалуйста, нет. Ну зачем? Почему именно сейчас?

Щёку припекал горячий солнечный луч, заставляя смыкать веки ещё плотнее, рука, придавливаемая чем-то тяжёлым, ужасно затекла. Влад сквозь усилие приоткрыл глаза и посмотрел по правую сторону — удобно устроившись на его предплечье, сладко спал ребёнок, рядом валялась пустая бутылочка с засохшими молочными разводами на стенках.

Он не помнил, как его вырубило, просто щелчок — и вот он уже словно в другом измерении. Даже ребёнка не переложил, что вообще было за гранью. А если бы он его случайно во сне раздавил?

Телефон зажужжал снова. Стараясь двигаться как можно тише, Влад нашарил в кармане аппарат и взглянул на номер звонившего — на треснутом экране непонятный набор цифр. И кому это потребовалось будить его в такую рань?

Проклиная на чём свет стоит невидимого собеседника, Злобин нажал кнопку ответа:

— Слушаю, — рявкнул громким шепотом, бросив взгляд на мальчика. Спит.

— Владислав Дмитриевич? Это вас беспокоят из медицинского центра "МедЛайн", ваш анализ готов.

— Как готов? Уже? — забыв об аккуратности, вытащил ватное предплечье и резко сел на кровати. Руку словно опустили в стекловату. Сон как ветром сдуло. — Но вроде бы завтра только должен был быть…

— А готово сегодня. Вы можете посмотреть результат на нашем сайте, введя личный номер, либо подъехать к нам в любое удобное для вас время, ежедневно, с восьми до… — в трубке раздались короткие гудки. Влад сбросил вызов.

Сжав в ладонях телефон, уставился на потухший экран. Как бы он ни старался унять дрожь в пальцах, те всё равно тряслись, словно после хорошего перепоя.

Разумеется, он знал, что этот день настанет, что рано или поздно он узнает наверняка, но всё произошло так неожиданно. Он настраивался на завтра и тут словно снег на голову.

Анализ готов. Уже сегодня он узнает, чей это ребёнок. Уже сегодня решится его судьба. И не только его.

На предплечье остался красный отпечаток маленького ушка, Влад обернулся и посмотрел на младенца — тот развесил щёки и казался абсолютно довольным жизнью. Бледные реснички дрожали, сопротивляясь солнечному свету. Злобин бесшумно поднялся и занавесил ночную штору.

Стараясь не шуметь, вышел из комнаты и, закрывшись в ванной, открыл холодную воду, плеснул в лицо несколько пригоршней. Потом ещё и ещё, словно ледяная вода была способна отрезвить сознание и привести в чувства.

Уже сегодня.

Влад поймал себя на мысли, что ему страшно. Может, ну его, этот результат? И тут же влепил себе мысленную оплеуху. Соберись, тряпка! Рано или поздно всё равно придётся это сделать.

Игнорируя полотенце, взглянул в отражение заляпанного зеркала и узнал себя с большим трудом: лицо заросло недельной щетиной, под глазами тёмные круги, а под правым веком — фиолетовый фингал, плавно переходящий на скулу.

Рассечённая бровь покрылась коричневой корочкой засохшей крови и здорово опухла, сделав черты ассиметричными.

Как торчок или калдырь. Такому не то что ребёнка не отдадут, такому даже хомячка не доверят.

Хотя, может, это и не его ребёнок вообще…

Сначала мысль даже будто бы приободрила, и тут же захлестнула новая волна неуютного ощущения.

Отпечаток ушка постепенно исчезал, как и уверенность Влада в чём-либо.

— Хочешь, я с тобой пойду?

— Нет, я один. За мелким присмотри, — Влад щелкнул ремнём безопасности и вышел на душную улицу, оставив Римму с ребёнком в салоне авто.

Не собирался он её вообще с собой брать — заглянул перед отъездом в надежде сбагрить на час мальчишку, а Дудкина следом увязалась и даже вызвалась подбросить на Андрюшином «Пежо».