Одиссея мичмана Д...

Сквозь дым я увидел через приоткрывшуюся дверь голубоватого цвета пламя во втором отсеке. Оттуда слышались стоны людей. Потом они прекратились. Я стал кричать. Но никто мне не ответил. Тогда я бросился к двери – раздумывать больше было некогда.

Переборочную дверь сорвало с клинового запора. Я подумал, что надо ее задраить, чего бы это ни стоило. Задраивать было очень труд но – барашки с винтов поотлетали. К тому же темнота полная. Но я отдал все силы и дверь все же задраил. После этого позвонил своему старшине Егорову в седьмой отсек и доложил, что дверь задраена, а я задыхаюсь от дыма. Егоров приказал открыть нижнюю крышку люка. Крышку я открыл из последних сил и тут же поте рял сознание…

В отсек отправилась аварийная партия с надетыми масками изолирующих спасательных аппаратов. Матросы открыли дверь сначала во второй, а потом и в третий отсеки. В свете ручных фона рей они увидели страшную картину: изуродованные трупы, беспоря дочно разбросанные груды обломков деревянных переборок и коек. Один из краснофлотцев, не вынеся потрясения, упал в обморок.

Половина экипажа во главе с командиром погибла. В отсеках царил мрак, стоял тяжелый запах дыма и хлора. Лодка могла дви гаться только в надводном положении – электроэнергии для под водного хода не было. И что самое страшное, не было ее и для того, чтобы запустить дизеля, привести в действие радиостанцию и гиро компас».

Именно так погиб на «Сталинце» командир Пышнова по дивизио ну подводных лодок, один из первых советских подводников, мич ман «керенского выпуска», участник Ледового похода, бывший ми нер «Пантеры», выпускавший торпеды по «Виттории», – Генрих Таубе.

– В тот поход вышли все три лодки нашего дивизиона, – вспоминал Александр Александрович, – Л-1, Л-2 и Л-3. Я командовал последней. Таубе должен был идти со мной. Он сказал мне, что этот поход для него последний, так как его должны перевести в Учебный отряд подплава на преподавательскую должность. Как сказал – «последний», – так и получилось. Перед самым отходом комбриг Самборский пересадил Таубе на Л-2, «Сталинец»…

После гибели Таубе меня назначили командиром дивизиона подводных минных заградителей. Прокомандовал я им с год, а в июле тридцать пятого меня снова повысили – столь же неожиданно и опять же после трагического случая, – мне пришлось занять долж ность командира бригады малых подводных лодок…

Пышнов явно скромничал, говоря о случайности своего назна чения. К тому времени он закончил специальные командирские классы. Другое дело, что у него, с его адмиральской родословной по царскому флоту, не было никаких шансов занять адмиральскую должность во флоте красном. Тут нужны были титанические уси лия по службе и в науках, чтобы подниматься вверх с пудовым грузом своего дворянского «соцпроса» – социального происхож дения.

Да, в те времена были и высокие взлеты, тот же Галлер, напри мер. Но Галлера, как и других спецов, спасал боевой опыт, специаль ные знания. Пышнов же пришел на РККФ недоучившимся гарде марином, с классово чуждым прошлым. И тем не менее он шагал по ступеням служебной лестницы, не отчаиваясь от мысли, что иному его коллеге, с безупречной пролетарской анкетой, все то, чего добил ся он ценой неимоверных усилий и самоограничений, далось во много раз проще и легче.