Одиссей Фокс

Неподалёку желтела практически одноцветная планета Мириад, родной мир циоров. Выжженная ярким солнцем, Мириад казалась безжизненной и пустой: там не было ни морей, ни растений, только равнины, извилистые каньоны и невысокие желтоватые горы. Поразительно скучная снаружи, изнутри она сверкала всеми цветами, как драгоценная жеода, заполненная кристаллической жизнью. Яркие лучи солнца проникали сквозь сухую растрескавшуюся поверхность и, отражаясь в циорах, уходили глубоко вниз. Внутри планеты блистал ослепительный инфообмен между кристаллами, но со стороны она казалась мёртвенно-пустой.

Перед сыщиком летела маленькая блескучая друза размером всего в три сантиметра – младший научный сотрудник станции. У циоров не было имён, но они охотно брали себе прозвища для общения с другими расами. Эта щепотка кристаллов специально для Фокса назвалась Шекспиром. И, взяв столь громкое имя, крошка-циор неожиданно и на полном серьёзе стал общаться стихами! Это продолжалось уже пару минут, и вот сейчас речь зашла про главный вопрос – что Фоксу делать с артефактом.

Друза хором декламировала:

– …И, зная про неопытность твою,

Тебе, мой друг, благой совет даю:

Чтоб Сердце истины открыть – закрой свое.

Отринь себя, канув в небытие.

Лишь тот способен слышать пустоту,

Кто мир не разменял на суету.

Шекспир ярко сверкнул ради эффекта. Похоже, циоры любили радовать собеседника, приносить ему удовольствие. Видимо, бизнес-установку «клиент должен уйти довольный, чтобы потом вернуться снова» умные кристаллы принимали как правило жизни. Этот кроха угадал, что Фоксу будет смешно и приятно, если он внезапно заговорит стихами в вычурном старинном штиле. И это на самом деле оказалось ужасно мило.

Меж тем, Шекспир продолжал нагнетать драму:

– Но если ты пленишься пустотой,

То сам умрёшь, и твой вопрос – с тобой!

– Уж прямо умру, – хмыкнул Фокс. – Ну, выкинет из синхронизации. Так себе удовольствие, конечно. И не получится прочитать чужую душу, а ради этого весь сыр-бор.

Он прочитал досье циоров, и там было сказано, что вошедший в синхрон с Сердцем начинал слышать некий первичный зов. Кристаллы считали его «базовой частотой вселенной», чего бы это не значило. Так вот, судя по первым экспериментам, некоторые заслушивались этим зовом настолько, что вообще не могли выйти из синхрона. Тогда артефакт принудительно разрывал связь, и это неслабо било по мозгам. Но всё-таки «умрёшь» было поэтическим преувеличением.

Словно почувствовав сомнения, которые грызли детектива, Шекспир его подбодрил:

– Смотрю, ты приуныл. Отринь же грусть!

Пускай к концу главы привел твой путь,

Но чем бы не закончилась она,

За ней к тебе спешит ещё одна.

Какой оптимизм. Фокс давно привык ожидать, что каждая новая глава его книги окажется последней. Но он не стал возражать Шекспиру, а просто кивнул. В конце концов, кто он по сравнению с гением великого поэта и драматурга?

Они подлетели к самому центру эллипсоида, и циор завис в пустоте. Магнитный захват, до сих пор незаметный, теперь проявил себя и остановил полёт Фокса, тот словно ткнулся всем телом в мягкую невидимую ткань. Маленький хор имени Шекспира торжественно пропищал:

– Исканье Сердца здесь завершено.

Войди в него, и бейтесь, как одно!

– Войди? – удивился Фокс, который полагал, что артефакт надо просто взять в руку.

И тут он наконец увидел Сердце истины: в центре станции была не пустота, а прозрачная комната, по своей форме похожая на бутон цветка. Сейчас этот бутон проявился из невидимости и побелел, как диковинный космический лотос. Лепестки плавно и беззвучно разошлись в стороны, и человеку открылся артефакт древней вымершей расы.

У Фокса захватило дух, предчувствие невероятной истории заполнило его. Во-первых, это был идеальный куб размером пять метров в высоту, висящий острыми углами вверх и вниз, как ромб. Ну да, кто сказал, что это человеческое сердце? А во-вторых, этот куб был из чёрного стекла, чуть прозрачного по краям, точь-в-точь, как глаз Фокса и древний корабль, который он совсем недавно заполучил. Артефакт под контролем «Кристальной чистоты» оказался творением вымерших медуз.

Именно это и предположил Фокс, а значит, его безумная идея могла быть верна!

Если Сердце истины собирало мысли всех разумных в течение сорока миллионов лет, и если оно позволяло найти близкого, родного человека – значит, Фокс мог прямо сейчас обратиться в прошлое. И задать один очень важный для него вопрос.

Завороженно глядя на куб, детектив заметил одно отличие: если глаз и корабль были матово-чёрные, то Сердце истины оказалось слегка зеркальным. Причём, его зеркальность росла на глазах: когда куб только появился из пустоты, он был таким же матово-гладким, как корабль сайн. Но уже через несколько секунд в тёмных гранях куба отразился человек, висящий перед ним. Чёрная, безликая и абстрактная фигура.