Одинокий тролль

— Только два? — спросила Людмила со странной улыбкой.

— Эти два — самые срочные, — сказала Гастингс, едва заметно улыбнувшись в ответ. — Первый — и самый важный — вопрос касается вашего симбиота… Вы говорите, что он передается при переливании крови?

— Да.

— В таком случае я думаю, что мы столкнемся с проблемой, — негромко сказала Гастингс. — И, возможно, очень серьезной.

Людмила вопросительно приподняла брови, приглашая ее продолжать.

— Комары, — тихо произнесла Гастингс и почувствовала, как напрягся Моррис.

— Не волнуйтесь, — быстро ответила Людмила. — Поверьте, «нормальные» люди моей эпохи опасались того же самого, но мы не обнаружили ни одного случая передачи симбиота через насекомых.

— Почему? — резко спросила Гастингс.

— По двум причинам, — невозмутимо ответила Людмила. — Во-первых, нашему симбиоту укусы насекомых не по нраву: он выделяет нечто вроде естественного репеллента. Вторая причина существеннее: человек, инфицированный симбиотом, в среднем достигает критической стадии заболевания примерно за двенадцать часов, но на другие формы жизни симбиот воздействует значительно быстрее, и выжить им не удается. Любое насекомое, которое меня укусит, погибнет раньше, чем вытащит свой хоботок из моей кожи. И уж во всяком случае не проживет столько, чтобы успеть передать симбиот кому бы то ни было.

— Вот как… — Гастингс на мгновение задумалась, затем кивнула. — А как же насекомые на вашей родной планете? — с любопытством спросила она. — Ведь они обладают иммунитетом к симбиоту, так как состоят из другого набора аминокислот?

— Коммандер Гастингс, — ласково проговорила Людмила, — Мидгард привлекает туристов, в частности, тем, что местные насекомые не любят вкуса человеческой крови.

— Да, это в самом деле звучит заманчиво, — с улыбкой согласилась Гастингс, и Людмила поняла, что настроение у нее улучшается. В этой улыбке она прочла не только доверие, но и веселье. Какое-то мгновение Людмила опасалась, что Гастингс начнет относиться к ней с параноидальным страхом. В свое время она не раз сталкивалась с таким отношением к себе, хотя причин для этого было не в пример меньше, чем теперь.

— Но у вас, кажется, было два вопроса? — напомнила Людмила через минуту.

— Да-да. Я, конечно, не специалист в этой области, но мне пришло в голову, что вся эта история представляет собой… гм… причинно-следственный кошмар.

— Я с вами полностью согласна, — искренне сказала Людмила.

— Так вот — если мы вообще принимаем причинность, то, мне кажется, перед нами расхождение интерпретаций копенгагенской школы и школы множественных миров, — сказала Гастингс. — Весь вопрос в том, что происходит, когда суперпозиция сходится и…

— Джейн, — строго перебил Моррис, — я тебя предупреждал: не говори слишком умно!

— Не мешай, Мордехай! — огрызнулась его непочтительная помощница, однако все-таки замолчала на мгновение. — Ладно, говоря попросту, проблема в том, каким образом полковник Леонова, я хочу сказать, Людмила, и это чудовище, тролль, могут изменить собственное прошлое. На первый взгляд, эта идея совершенно опровергает понятие причинности.

— Это что, старый парадокс: «может ли путешественник во времени убить своего дедушку»? — задумчиво спросил Моррис.

— Более или менее. Дело в том, что происходящее сейчас является серьезным изменением истории. Людмила, имелись в ваше время какие-то сведения о том, что произошло с двадцать третьим оперативным соединением?

— Нет. А так как моим хобби была военная история, то, поверьте, я непременно знала бы об этом. Знала бы, если бы существовали какие-либо сообщения о твердо установленном факте нападения НЛО на вооруженные силы какой-либо земной страны.

— Таким образом, в вашей истории уже произошел заметный сдвиг, — отметила Гастингс. — И, надо думать, усилия, которые мы предпримем, чтобы что-то сделать с вашим троллем, значительно усилят этот эффект. И, кстати, теперь мы знаем, что существуют канги. А зная это, мы можем с уверенностью предположить, что в будущем мы подготовимся к встрече с ними более серьезно, чем это «было» в вашем прошлом. В результате чего ваш мир вообще не состоится!

— Я это знаю, — негромко сказала Людмила.

— Но если ваш мир не будет существовать, то вы в нем никогда не родитесь, а если вас не будет, то как раз ваш мир и станет реальностью, — медленно произнес Моррис, потирая лоб в мучительном раздумье. — Замкнутый круг.

— Именно тут и вступает в игру теория множественности миров, — сказала Гастингс. — Но если Эверетт был прав… — Она покачала головой. — Не знаю даже, какие вопросы тут нужно ставить, а уж каковы могут быть ответы, даже и отдаленно представить себе не могу!

— Это никому не известно и там, откуда я сюда попала, — сухо отметила Людмила. — Послушайте: теоретическое обоснование трансляции Такешиты — не более чем голая теория. Никто никогда не пытался ее осуществить — во всяком случае, никто не вернулся после, чтобы рассказать, чем дело кончилось, а споры о том, какие явления имеют место быть в момент перехода, продолжаются уже полтора столетия.