Одинокий рейд

«Сколько их? Судя по тому, сколько их накрошил “Кортик”, теперь разбросанных по палубе, то было немало. Отмотать запись, и можно фактически точно подсчитать. Кстати, заодно и посмотреть… что-то заметил, какую-то странность в нападавших, рожи размалёваны – спецназ явно, но что-то ещё… чёрт… ладно, потом. Но просмотр поручить… – огляделся. На ГКП не протолкнуться – усиленная вахта, – короче, есть кому».

Озадачил первого подвернувшегося – штурмана, чтобы тот озадачил в свою очередь кого надо.

– И пусть охрана – снаружи, – мотнул головой на двух матросов в бронниках, в касках, с автоматами, – тут уже дышать нечем.

«Спросили бы его: “Ты в порядке?”, ох как бы он ответил: “Я не в порядке!!! Я в большом непорядке!!!”, пока на корабле, словно червяки в яблоке, ползали чужаки, вгрызаясь в его металлическую (и человеческую) плоть, руша порядок и убивая».

Приказал не докладывать ему о потерях и раненых. Пока. Он впервые терял людей. Это выводило из себя и могло повлиять на трезвый расчёт и холодную голову. И делал над собой почти физическое насилие – делать то, что должен, чему научен, а не бежать сломя голову с «калашом» наперевес, очищая свой, СВОЙ, чёрт побери, корабль от врагов! Оставляя профессионалам морпехам делать своё дело! При этом надо внушать экипажу личную уверенность и спокойствие, дескать, всё под контролем! Потому что слишком уж это было… как удар ниже пояса – наглый абордаж! И гнал от себя крамольную мысль, боясь притянуть надуманное: «Чем такое, позорное, уж лучше бы торпеду в борт или ракету, на худой конец». Но – нет! Этого только не хватало!

А потому снова внимание к внешней обстановке, и, слушая монотонный успокаивающий бубнёж операторов РЛС (кроме правого «Подката»), даже не верилось, что десант не подкрепят с воздуха или из-под воды. Висит, конечно, разведчик в небе, но на приличном расстоянии. На горизонте лишь метка «Педро», который, видимо, держит полный ход, иначе говоря, улепётывает.

«Эртээсникам» можно верить – «стелсов» практически ещё и у амеров толковых нет, а вот акустики… Акустикам сложно! Крейсер галсирует на 25 узлах противолодочным. Естественно, своим шумом забивает «слухачей». Плюс – волнение на море, близкое к штормовому! И если субмарина крадётся на малой глубине, то её кавитация весьма эффективно заглушается всеми всплесками и хлюпами волн. К тому же у аргентинцев именно дизельные ПЛ – по сути самые тихие в классе.

Конечно, можно было себя похвалить, что перед подходом аргентинского судна приказал вернуть «камова» на борт, потому что, крутись он поблизости во время абордажа, его запросто могли «смахнуть» ПЗРК. Да и сейчас бы, случись поломка, куда его сажать – на корме пока чёрт знает что творится. Но именно сейчас противолодочный вертолёт пригодился бы как нельзя кстати.

Отвлёк дежурный по кораблю – именно он плотно «сидел» на контроле по перемещению противника по крейсеру, собирая информацию с любого источника: камеры видео, звонки с боевых постов о любом нештатном шуме или просто обрыв каких-то цепей с предупреждающе моргающими контрольными диодами.

Подобная неконкретика вынуждала его тихо паниковать, и он предложил, от греха подальше, а точнее от вероятности ядерной диверсии, заглушить реактор.

– Нет, – Терентьев засомневался лишь на секунду, рано, видимо, как думал, так и подавал свои доводы, – это захват. Хотели бы уничтожить – смонтировали на транспорте подводный торпедный аппарат или вообще… жахнули брандером. А эти не фанатики, туда они не полезут, не самоубийцы. Вывести из строя, думаю, их задача, чтобы стали лёгкой добычей и сдались. Корабль их интересует. Нужен им. Наверняка хотели бы сюда – на ГКП и срубить, так сказать, «голову», но неудобно – с кормы пока доберёшься. Вот и лезут… скорее всего им нужно румпельное или главная энергетическая установка, турбины. Чтобы обездвижить крейсер, достаточно и просто повредить редуктор, но…

Немного поколебавшись, всё же приказал:

– Кормовое машинное отделение – заглушить котлы, отвести пар, закрыть заслонки.

Ввалился штурман. То есть за общим напряжением Терентьев и не заметил бы, но от того пахну́ло свежим морозным ветром, а значит, был наверху. Доложил – оказалось, что камера на корме работала, так сказать, лишь онлайн и записи не было. Штурман выглядел озабоченным, скорее расстроенным, хотел ещё что-то сказать, но вышел на связь прапор-морпех.

Голос в переговорном устройстве, выведенном на «громкую», скрипел помехами, слышалась стрельба, крики.