Одинокий голубь

Калл о чем-то думал и с минуту молчал. А думал он о том, что луна сейчас стоит в четверти, то, что они называли луной для конокрадов. При полной луне мексиканцы могут видеть далеко на этих плоских равнинах. Те, с кем он многие годы ездил, мертвы потому, что пересекали реку при полной луне. Полное безлунье – тоже ненамного лучше: слишком трудно отыскать скот и гнать его. Вот четвертинка как раз то, что нужно для небольшого путешествия за границу. В тех кустарниках к северу уже полно скотоводов, собирающих свои весенние стада. Не пройдет и недели, и они появятся в Лоунсам Дав. Так что самое время подсобрать скот.

– А кто сказал, что она кайова? – спросил он, взглянув на Августа.

– Я пришел к такому выводу, – ответил Август. – И ты бы мог сделать то же самое, если бы на секунду перестал работать и подумал.

– Я могу работать и думать, – сказал Калл. – Ты – единственный мужик из тех, что я знаю, чьи мозги работают только в тени.

Август замечание проигнорировал.

– Я решил, что это кобыла индейца-кайова, отправившегося украсть женщину, – заметил он. – Твои команчи особой страсти к сеньоритам не испытывают. Белых женщин красть легче, к тому же они меньше едят. Вот индейцы-кайова думают иначе. Эти любят сеньорит.

– Нам можно поесть – или будем ждать, когда вы кончите спорить? – спросил Пи Ай.

– Если будем этого ждать, подохнем с голоду, – заметил Боливар, брякнув на грубо сколоченный стол горшок с варевом из потрохов и бобов. Никто не удивился, когда Август первым наполнил свою тарелку.

– Хотел бы я знать, где ты умудряешься разыскивать эту мексиканскую землянику? – спросил он, имея в виду бобы. Боливар исхитрялся отыскивать их триста шестьдесят дней в году, причем так щедро перемешивал с красным перцем, что ложка бобов больше напоминала ложку красных муравьев. Ньют пришел к выводу, что в двух вещах можно всегда быть уверенным, работая на эту скотоводческую компанию. Первое – это то, что капитан обязательно придумает больше работы, чем он, Пи Ай и Дитц в состоянии переделать, и что во время любой трапезы всенепременно подадут бобы. Единственным человеком во всем заведении, который не портил воздух регулярно, был сам старик Боливар, потому что он никогда к бобам не прикасался, а существовал преимущественно на сухом печенье и кофе с цикорием, или, вернее будет сказать, сахарном сиропе с небольшой примесью кофе. Сахар стоил денег, и капитан постоянно ворчал по этому поводу, но ничто не могло заставить старика изменить своей привычке. Август утверждал, что помет старика настолько сладок, что хряк всегда увязывался за ним, когда тот отправлялся посрать, и это вполне могло быть правдой. Сам Ньют старался держаться от хряка подальше, да и его помет состоял в основном из бобов.

К тому времени как Калл надел рубашку и сел за стол, Август уже накладывал себе вторую порцию. Пи и Ньют нервно поглядывали на горшок, сами жаждая получить добавки, но, будучи людьми чересчур вежливыми, ждали, когда все возьмут себе по порции. Аппетит Августа мог быть сравним только со стихийным бедствием. Калл удивлялся вот уже тридцать лет и до сих пор не уставал это делать, глядя, как много ест Август. Он не работал без суровой необходимости, но каждый вечер садился и мог переесть троих мужиков, горбатившихся весь день напролет.

В их бытность рейнджерами, когда дел было не так много, парни часто садились и обменивались историями насчет обжорства Августа. Он не просто много жрал, он делал это стремительно. Повару, который захотел бы задержать его за жратвой больше десяти минут, не мешало бы приготовить не меньше половины барана.

Калл пододвинул стул и уселся. Август в этот момент тащил к себе половник с бобами, и Калл подставил под него свою тарелку. Ньюту так это понравилось, что он громко расхохотался.

– Спасибочки, – отозвался Калл. – Когда тебе надоест бездельничать, можешь пойти в официанты.

– А что, я однажды работал официантом, – не растерялся Август, сделавший вид, что он как раз и хотел положить Каллу бобов. – На речном судне. Мне тогда было не больше лет, чем Ньюту сейчас. У повара даже была белая шляпа.

– Зачем? – спросил Пи Ай.

– Потому что настоящие повара должны носить такие шляпы, – объяснил Август, взглянув на Боливара, который как раз размешивал немного кофе в сахарной жиже. – Вообще-то не шляпа, скорее шапка, сделана вроде как из простыни.

– Вот ни за что б не надел, – заметил Калл.

– Да нет еще такого придурка, который нанял бы тебя в повара, Вудроу, – сказал Август. – Такая шапка надевается для того, чтобы грязные и жирные волосы повара не падали в еду. Не удивлюсь, что в это вот варево попали несколько волос Боливара.

Ньют взглянул на Боливара, сидящего у плиты в своем грязном серале. Волосы Боливара выглядели так, будто на них вылили банку плохого жира. Раз в несколько месяцев Боливар менял одежду и отправлялся навестить жену, но его старания улучшить свою внешность ограничивались заботой об усах, которые он по стоянно чем-то умащивал для стойкости.

– А чего ты ушел с судна? – спросил Пи Ай.