Одинокие и таинственные люди (Рассказы Леонида Андреева)

Андрей Николаевич, запершись в своей маленькой комнате, в продолжение многих лет, «защищен от жизни и людей; он, как в крепости, отсиживается от жизни»; Сергей Петрович, хотя и внешним образом поддерживал сношения с товарищами и обществом, появлялся на собраниях и пирушках, но, на самом деле, ничем органически не был связан с миром «живых людей»; у него совершенно «отсутствовала живая связь с людьми, делающая их приятным и необходимым». «И он не любил ни одного из тех, с кем шутил, пил водку и целовался». Вдали от шума жизни, в тихой, уединенной квартире целыми годами, изо дня в день, играли винтеры. «Играли они лето и зиму, весну и осень, дряхлый мир покорно нес тяжелое ярмо бесконечного существования и то краснел от крови, то обливался слезами, оглашая свой путь в пространстве стонами больных, голодных и обиженных». Но в обитель игроков доносились лишь самые «слабые отголоски тревожной и чуждой жизни»; и об этой «тревожной и чуждой жизни» игроки говорили лишь между прочим… Одиноким себя чувствует Сашка; он не связан «живой связью» ни с своей матерью, ни с своим отцом; у него нет товарищей; ему все решительно чужие… Одиноко доживает свои дни его отец; всем чужой, уединившись в самый темный угол дома, он целыми днями сидит «молчаливый, съежившийся от озноба», погруженный в безрадостные думы.

Но эти «одинокие люди» переживают трагедию, не похожую на ту, действующими лицами которой являются «серенькие», «одинокие» герои г. Чехова. Если герои г. Чехова, при столкновении с внешним миром, не ощущают ничего, кроме щемящей, безысходной тоски и скуки, то герои Леонида Андреева из столкновений с внешним миром выносят более острые чувства и ощущения, получают, при столкновении с внешним миром, более глубокие «душевные язвы».

Весь внешний мир представляется им какой-то загадочной, таинственной, «темной далью», из глубины которой являются странные, непонятные «видения», которые таят в своей глубине «загадочные и безумно-злые силы», неотразимо действующие на людей. Жизнь, в глазах героев г. Андреева – игралище этих темных сил.

В рассказе «Ложь» есть следующий эпизод, имеющий аллегорическое значение: герой рассказа ночью бродит по пустынной улице, тщетно поджидая изменившую ему возлюбленную, одинокий и тоскующий; изредка, в пустынной улице, откуда-то вырастают силуэты прохожих.

«Они неслышно вырастали за моей спиной, большие и темные, двигались мимо меня и, серея, словно призраки, внезапно исчезали за острым углом белого здания. И снова выходили они из-за угла, равнялись со мной и медленно таяли в сером пространстве, полном бесшумно двигающегося снега. Закутанные, бесформенные, молчаливые, они были похожи друг на друга и на меня, и мне казалось, что десятки людей ходят и взад и вперед, как и я, и ждут, дрогнут и молчат… и думают о чем-то своем, загадочном и печальном.

Такими именно «бесформенными, молчаливыми, загадочными» призраками, неизвестно откуда-то выплывающими, неизвестно куда скрывающимися, мелькают перед героями Леонида Андреева вереницы «загадочных силуэтов. Как в волшебном калейдоскопе, следуют одно за другим события, полные для героев Леонида Андреева «таинственного» смысла, богатые «таинственными» неожиданностями.

«Какая это странная… вещь жизнь, в которой так много всего неожиданного и непонятного», – философствует Андрей Николаевич, – живут люди и умирают и не знают нынче о том, что завтра умрут. Шел чиновник в погребок за пивом, а на него сзади карета наехала и задавила, и вместо пива к ожидавшим приятелям принесли еще неостывший труп. Получил чиновник награду, пошла его жена Бога благодарить, а в церкви деньги у нее и вытащили…»

«Таинственная» история разыгралась в квартире, где четыре партнера, лето и зиму, весну и осень, просиживали за карточным столом.

Одному из игроков, Николаю Дмитриевичу, в игре вообще мало «везло»: карты к нему вообще были «равнодушны и иногда зло насмешливы, и в этом чувствовалось что-то роковое, фатальное». Но однажды в картах произошла «странная перемена»: Николаю Дмитриевичу улыбнулось счастье, он начал выигрывать игру одну за другой… И вот, когда после одной из сдач, Николай Дмитриевич раскрыл свои карты, «сердце его заколотилось и сразу упало, и в глазах стало так темно, что он покачнулся – у него было на руках двенадцать взяток»: если только в прикупе находится пиковый туз, то Николаю Дмитриевичу обеспечен большой бескозырной шлем. – Большой бескозырной шлем был его вечное pium desiderium; самая пламенная мечта его жизни. Николай Дмитриевич объявляет большой бескозырной шлем, странно волнуясь, он протягивает руку за прикупом… Но в эту минуту он покачнулся и упал на пол: он умер от разрыва сердца… В прикупе действительно лежал пиковый туз, Николай Дмитриевич, по странному стечению обстоятельств, умер, имея в руках счастье, но не зная об этом. «Никогда он не узнает, что в прикупе был туз и что на руках у него был верный большой шлем. Никогда!» – в этом заключается трагизм положения.