Одинокие боги

Ты должен, Иоханнес, стараться избегать всяких стычек с кем бы то ни было. Из разговоров женщин о драке, происшедшей в школе, я узнала о мальчике по имени Иоханнес, живущем в доме мисс Нессельрод. Знала, что она ехала сюда, на запад, в одном фургоне с твоим отцом, а мистер Финней помогал в этой поездке сеньору Фарлею...

Тетя Елена уже направилась было к двери, но Джакоб внезапно остановил ее.

— Подождите, мадам. Я выйду первым и посмотрю вокруг.

Через минуту он вернулся.

— Все в порядке!

В дверях тетя Елена неожиданно остановилась и поцеловала меня в лоб, смутившись. Потом, не прощаясь, шагнула за порог и тотчас растворилась в темноте.

Мисс Нессельрод подошла ко мне, обняла за плечи.

— Думаю, она очень любит тебя, Ханни, наверное, так же, как любила и твою маму.

— Но ведь она совсем не знает меня.

— Она видит в тебе твою маму. У донны Елены нет собственных детей, и твоя мама была для нее как родная дочь. Теперь ее заменишь ты.

— Она очень красивая леди.

— Да, красивая. И, знаешь, она очень рисковала, придя сюда сегодня вечером. Если твой дед узнает, что она уходила из дома и встречалась с тобой, он будет разъярен. И может посадить ее под замок.

— Он сделал бы и такое?

— Наверняка сделал бы.

Ночью я не мог заснуть, все размышлял о донне Елене. Чем-то она напоминала мисс Нессельрод, но в чем-то и разительно отличалась от нее. По-английски она говорила прекрасно, хотя и с небольшим акцентом. Я поймал себя на мысли, что мне нравится думать о ней, наверное, потому что она моя родственница и у нас с ней течет в жилах одна кровь.

И еще во мне росло какое-то странное нетерпение, страстное желание увидеть пустыню и горы. Где сейчас Франческо? Не забыл ли он меня?

Меня сжигало стремление увидеть снова те дикие места, росла тоска по чему-то неясному, о чем шелестел ветер. Я не мог разобрать в этом шелесте слов, но знал, что они призывают меня обратно, — туда, где по ночам слышится тоскливый вой койотов, беседующих с луной, и где огромные кактусы протягивали к небу свои усталые руки.

Но я не мог вернуться назад. Пока не мог. Отец хотел, чтобы я ходил в школу, а мисс Нессельрод спрашивала меня, кем я хочу стать. Полагаю, она руководствовалась не простым любопытством и хотела заставить меня задуматься об этом серьезно, стремилась, чтобы я заставил работать свои собственные мозги.

Утром я пошел вместе с мисс Нессельрод в книжную лавку помогать ей. Мимо нас проскакали на прекрасных лошадях с седлами, отделанными серебряной тесьмой, два калифорнийца. Они почти одновременно подняли свои сомбреро, грациозно поклонившись мисс Нессельрод, и я с завистью поглядел им вслед.

Лошади, можно сказать, буквально танцевали в дорожной пыли, везя на своих спинах двух великолепно одетых красавцев. На солнце сияли начищенные шпоры. Никто в мире не ездил так красиво на лошади, как калифорниец! В этом я уже убедился.

— Какая жалость! — неожиданно воскликнула мисс Нессельрод, тоже глядя вслед этим двоим.

— Почему? — изумился я.

— Их мир уходит, и уходит очень быстро, Иоханнес. Они владеют огромными участками земли, они хорошо живут, ни о чем не беспокоясь, почти не работают на своих конюшнях, танцуют фантанго на балах, флиртуют с девушками и не думают о завтрашнем дне. Им достаточно того, что сегодня светит солнце, что у них расшитая золотом и серебром одежда и великолепные лошади. Они не понимают, что на смену их миру приходит другой. А их...

— ...Уходит? — продолжил я ее мысль.

— Да, Иоханнес, именно уходит. Перемены неизбежны! И они почти уже на пороге: сюда пришли бостонцы.

Глава 24

— Не понимаю, — недоумевал я.

— Все очень просто. Калифорнийцы прекрасные люди, дружелюбные и по-своему деликатные. Очень любят детей. Но почти никто из них никогда не имел дело с деньгами. Все, что им необходимо, они получают благодаря обмену между собой, обмену с индейцами или охотниками.

Бостонцы же, как они величают себя, — грубые янки, привыкшие к тяжелой работе. Они собираются все здесь изменить. Меня, конечно, далеко не все в их планах устраивает, но перемены неминуемы. И это ни по чьей-нибудь злобе. Янки простые бизнесмены. Когда калифорнийцу нужно что-нибудь, расшитая ли золотом одежда или седло, украшенное серебром, он никогда не спрашивает о цене. Если у него нет денег, он займет их, а все займы делаются под проценты, ежемесячно растущие.

Видел, Ханни, двух молодых людей, только что проехавших мимо нас? Они в костюмах, цена которым не менее двух тысяч долларов за каждый. Помнишь того молодого человека, который так грациозно приветствовал меня? У него могло бы теперь быть сорок акров земли...

— Могло бы быть, говорите вы?..

— Да, Иоханнес. Могло бы... И он еще не понял этого, но... двадцать акров ее уже принадлежат не ему, а мне. Он семь раз занимал у меня деньги, и, хотя отлично понимает, что его зависимость все увеличивается, продолжает улыбаться.

Мы приблизились к лавке, и я открыл дверь. Войдя, мисс Нессельрод сняла шляпу и мантилью, спадавшую ей на плечи.