Одиночный выстрел

– Вижу, – ответил майор, приметив кусок силовой конструкции перехватчика, влетевший внутрь кабины в момент удара.

Ухватившись за нижний край фонаря, Бекет потянул его вверх, тяжелая конструкция подалась и встала на стопор.

– Здесь все было в крови, но мои люди ее отмыли.

– Очень хорошо, – сказал майор, забираясь в разбитую кабину.

– Я могу принести сюда факел, – предложил прелат, ничуть не боясь уронить собственный престиж.

– Подождите, возможно, этого не понадобится.

С этими словами Бекет пощелкал тумблерами на уцелевших блоках, и в осветительном плафоне затеплилось аварийное освещение.

– О! – поразился прелат. – Он еще живой!

– Боюсь, что едва живой, – сказал Бекет и решил проверить аппаратуру связи.

К удивлению майора, несмотря на заметные внешние повреждения, сканер спутниковой рапид-связи сразу запустился. Бекет стал перебирать сектора, выискивая свободные спутники, однако тщетно. Пробежав по секторам трижды, сканер сдался, сообщив, что спутники не найдены.

– Этого быть не может. Везде, куда может добраться такой перехватчик, должны быть спутники и орбитальные ретрансляторы…

– Говори по-ансольтски, я не понимаю, – напомнил прелат.

– Ах, да, извините… Но по-ансольтски эта фраза не имеет никакого смысла. В вашем языке нет таких слов.

– Что это за колесница? – спросил прелат, чтобы с чего-то начать. К этому малопонятному человеку он имел много вопросов.

– Это перехватчик «литцер-эм-икс», самая скоростная и хорошо вооруженная боевая машина. Один «литцер» может противостоять пяти «фрактаторам». У него имеются дополнительные выдвижные плоскости для маневрирования в атмосфере и рулевые дюзы повышенной мощности. Его ракеты снимают цель на расстоянии двух тысяч километров в атмосфере и на тридцати тысячах в космосе, а пушки используют снаряды с самонаведением.

Хотя в этот раз майор говорил по-ансольтски, прелат опять ничего не понял. Но, несмотря на это, слушал очень внимательно, стараясь не пропустить ни одного слова.

– Итак, твое имя мэйджор Бекет? – уточнил он, когда рассказчик сделал паузу.

– Да, теперь я вспомнил свое имя.

– Там в ящике лежат мундир и шлем…

– Мундир и шлем?

Майор открыл крышку бокса для личных вещей и обнаружил свой комбинезон. Он был аккуратно свернут, на нем не осталось даже следа крови, а место, где прошло ранившее его железо, оказалось плотно заштопано шелковой нитью, причем, судя по качеству работы, починены были все четыре слоя.

Разбитый шлем восстановлению уже не подлежал, зато нашлись легкие летные ботинки. Впрочем, для передвижения по здешней местности они едва ли годились. В гвардейских сапогах Бекет чувствовал себя комфортнее.

– Я хотел бы надеть свою одежду, – сказал майор.

– Разумеется. Ведь именно для этого ее чинили и чистили. Я надеялся, что ты скоро поправишься, но вышло иначе.

– Как же вы втащили сюда перехватчик, он же немало весит?

– О, у нас богатый опыт перевозки тяжестей. Я ведь недавно построил новый замок. Некоторые блоки для перекрытий мы вырубали в каменоломнях целиком, так они были ненамного легче твоей колесницы, мэйджор. Для этого мы использовали шесть связанных вместе ломовых телег и двадцать дромов. Пришлось раскопать насыпь, чтобы колесница прошла целиком, потом стену заделали и насыпь восстановили.

Пока прелат рассказывал, майор Бекет переодевался.

Белье он решил оставить, хотя комбинезон можно было надевать на голое тело. Гвардейские сапоги тоже оставил, но шляпу сменил на мягкую форменную фуражку.

– Здесь еще было личное оружие… – сказал он, показывая на бокс.

– Там был нож и несколько блестящих вещичек, которые хранятся у меня в кабинете в замке Гудроф.

Майор выключил аварийное освещение и выбрался на плоскость. Осмотрел с ее высоты изуродованный корпус перехватчика. Задняя треть, вместе с хвостовым оперением и колпаками антенн, была отделена от корпуса и стояла на деревянных подставках.

– При ударе колесница развалилась на части, и все вместе они катились почти пятьсот ярдов. Если бы не огромный валун, крепко сидевший в глинистой земле, колесница могла бы уцелеть.

– Возможно, – согласился майор. – Я все еще плохо помню, как садился, и, самое главное, я не могу вспомнить, что явилось причиной аварии… И куда же подевался капитан Руммель?

При свете чадящих факелов он еще раз осмотрел корпус, затем спустился на земляной пол и, взяв стоявшую у стены деревянную лестницу, перенес ее к хвостовой части машины.

Едва забравшись наверх, майор сразу заметил аккуратную пробоину с оплавленными краями. Даже с того места, где находился, Бекет точно определил ее калибр. Это была семидесятипятимиллиметровая штатная пушка «литцера». Об этом свидетельствовали и оплавленные края пробоины, снаряды других систем броню попросту рвали.

– Это что же получается? – вслух произнес Бекет, снова забыв перейти на ансольтский. – Это что же получается? – повторил он. – В меня стрелял ведомый? Майк Руммель?

Бекет спустился на землю и убрал лестницу к стене, напряженно прокручивая в мозгу возможные варианты.