Одиночный выстрел

– Это, ваша светлость, ветряное колесо, – пояснил Рулоф. – Его наш Молчун собрал, чтобы ни ему, ни ослу моему – Лумбарию – этой работы не выполнять.

– Понятно… – обронил прелат и прошел на ярус.

Пока колесо крутилось, Молчун подбирал длинные жерди, из которых намеревался сделать механизм поворота крыльев колеса. Он уже видел, что на ярусе стоят гости, но, пока они были наверху, их визит его не касался.

Но вот они стали спускаться во двор, и он отложил дела, чтобы встретить прелата как полагается.

– Здравствуйте, ваша светлость, – произнес Молчун и низко поклонился.

– Здравствуй, умелец! – весело ответил прелат и снизу вверх посмотрел на колесо. – Рад слышать твой голос, думал, не услышу никогда. А ты меня не помнишь?

– Нет, ваша светлость. Сегодня повстречал один раз, но господин Рулоф много вас описывал.

Тревис и другие телохранители, которых набралось во дворике более десятка, стояли справа и слева от прелата, держа руки на рукоятях мечей.

Они уже знали о возможностях этого невольника, поэтому на ярусе дежурили еще четверо солдат с арбалетами.

– А кто же тебе такие сапожки ладные справил, сам? – спросил прелат, указывая на обувь невольника.

– Сам, ваша светлость. Я умею это шить обувь.

– Да и костюм на тебе другой, прошлый-то, из мешковины, я видел.

– Да, ваша светлость, я сшил из того, что было остатками паруса. Так более надежно.

Прелат восхищенно покачал головой. Будучи человеком основательным, хозяйственным и расчетливым, он ценил людей, разбирающихся в каком-либо ремесле, и всегда выделял их среди своих слуг и невольников.

– Вижу, ты в колесо свое как будто косые паруса вставил?

– Да, ваша светлость. Лучшее отсутствует, и я брал парусину.

– А что, по-твоему, лучшее?

– Лучшее – тонкие гнутые доски, но это дольше делать. Нужно мочить и горячий пар.

– А чем же доски лучше паруса? – поинтересовался прелат, глядя на вращающееся колесо.

– Ветер значительнее дает им силу, ваша светлость.

– Ага… – ответил прелат, кивая, хотя ничего не понял. Он прошел к домику невольника и, заглянув внутрь, поразился царившей там чистоте.

– Хорошо, – сказал он, возвращаясь к Рулофу и Молчуну. – Ты вот что, Молчун, собирайся, поедешь со мной. На водочерпалке тебе больше делать нечего.

– Как прикажете, ваша светлость, – поклонился Молчун.

– А ты не горюй, – сказал прелат, повернувшись к Рулофу, который сразу загрустил. – Я тебе пришлю молодого плотника, будешь его обучать своим премудростям, научишь зубчатые колеса собирать и все такое. Ну, а как освоитесь, Молчун вам про доски тонкие расскажет, и вы соберете новое колесо. Правильно, мастер?

– Я могу делать чертеж, ваша светлость, – с поклоном сказал Молчун и, видя замешательство на лице Рулофа, добавил: – Понятный чертеж.

– Все, пора ехать! – объявил прелат и пошел к лестнице. Охранники и Молчун поспешили за ним, а погрустневший Рулоф поплелся следом.

Только в его жизни наметились какие-то перемены – и снова одиночество. Да, прелат обещал прислать ученика, но его светлость занят многими делами – а ну как забудет?

Когда подошли к лошадям, прелат остановился и, указав на Тревиса, сказал:

– Возьмешь его на круп, твой жеребец самый выносливый.

– Конечно, ваша светлость, – поклонился Тревис и бросил на невольника злой взгляд. Он попытался найти во внешности раба хоть какую-то зацепку, чтобы начать его ненавидеть, но невольник улыбнулся Тревису, и тот только покачал головой.

– Поехали! – скомандовал прелат. Тревис забрался в седло и чуть сдвинулся вперед, освобождая место для невольника.

– Я напомню для прелата, чтобы он надавать тебе помощника… – быстро проговорил Молчун и хлопнул Рулофа по плечу.

Затем одним прыжком вознесся на круп жеребца, от чего тот слегка присел.

– Но-но, Чипан! Держи, так тебя разэдак! – закричал Тревис и острыми шпорами заставил жеребца выпрямиться.

Вскоре от отряда Гудрофа на дороге осталась только пыль. Рулоф плюнул на обочину и зашагал обратно к водочерпалке.

Заметив на каменной ограде большую ворону, он схватил камень и закричал:

– Убирайся пока цела, тварь!

Ворона давно жила в этих местах и знала, что, когда Рулоф в таком настроении, с ним лучше не связываться. Она вздохнула, оттолкнулась лапами от ограды и полетела прочь.

20

Молчун давно не ездил верхом, а точнее – никогда, ведь он не помнил, когда делал это в последний раз, правда, все ощущения, даже при посадке вторым в седле, были ему знакомы. Он старался лучше держаться за лошадь ногами и не хвататься за всадника, понимая, что тому неприятно везти на своей лошади навязанного прелатом пассажира.

Отряд двигался скорой рысью и через полчаса прибыл к большому замку, бывшему, судя по флагам, главной ставкой прелата Гудрофа.

– Слезай, голубчик, прибыли! – скомандовал Тревис, и Молчун соскочил на мостовую, хотя до замка было еще ярдов пятьдесят.

Сам не помня откуда, он знал, что доверие низших чинов так же важно, как и расположение начальников.