Одиночный выстрел

Сильная болтанка заставила его снять тяжелый шлем и надеть привычную фуражку, но это не помогло. Очередной удар по корпусу, сравнимый с импульсом зенитного снаряда, заставил Бекета забеспокоиться. Что будет с «маскотом» через сорок восемь часов непрерывной болтанки, если он, ради экономии горючего, будет двигаться с той же скоростью? Однако не экономить тоже было нельзя, в противном случае запаса в баках хватило бы только до пограничного окна.

Бекет продержался час, стараясь не замечать тяжелых толчков и думая лишь о двадцатикратном запасе прочности, заложенном в конструкции «маскота». На шестьдесят первой минуте этой скачки он стал слышать какие-то посторонние звуки, доносившиеся из кормовой части истребителя и напоминавшие шум от падения кошки в мусоропровод.

Когда-то давно, когда Бекет был еще школьником младших классов, соседский мальчишка, старше его на пару лет, продемонстрировал ему, как можно быстро спустить кошку в мусоропровод. Бекет на всю жизнь запомнил кошачьи крики и скрежет когтей по стенам трубы.

Выждав еще немного, майор решительно отстегнулся от кресла и, ловко развернувшись под потолком, поплыл в сторону кормы.

По мере приближения к хвостовому отсеку он стал понимать, что странный шум доносится из гальюна, где иногда выходили из строя водные магистрали.

Заранее ужасаясь подобной перспективе, он распахнул дверь в санузел и завис пораженный: плача и одновременно вращаясь то в одну, то в другую сторону, по небольшому пространству гальюна стремительно перемещалась знакомая ему персона – интресса Амалия, дочь прелата Гудрофа.

– Да лучше бы гальюн прорвало! – в отчаянии воскликнул Бекет, прикидывая, во что ему обойдется возвращение на Панкай. – Что вы здесь делаете, ваша светлость? – строго спросил он, хватая Амалию за локоть и останавливая ее вращение.

– По… могите… – прошептала она. – Помогите… меня сейчас… стошнит.

Такой вариант в условиях невесомости считался одним из самым критичных, поэтому Бекет оставил Амалию и, оттолкнувшись от стены, полетел к панели управления.

– Внимание, гравитация! – предупредил он и включил напольные соленоиды, отчего Амалия свалилась на пол гальюна, прервав беспорядочное вращение.

– Ой-ой-ой! Ну по-че-му?! – застонала она.

– Что почему? – спросил Бекет, заглядывая в гальюн.

– Я… я ударилась головой… об эту штуку… – пожаловалась интресса, указывая на жестяной унитаз. Затем поднялась, попыталась поправить волосы, но вдруг разревелась, ругая это «дурацкое место».

Бекет вывел незваную гостью из гальюна, разложил походную кровать и усадил на нее интрессу. Отчасти он и сам пребывал в шоке.

Наконец, Амалия стала успокаиваться, достала кружевной платок и промокнула слезы. Бекет помог ей снять плащ и принес оброненную шляпу.

– Какой у вас замечательный охотничий костюм, ваша светлость, – сказал он, чтобы привести девушку в чувство.

– Да… это мастер из города шил… Две недели потратил…

– Ваша светлость, вы понимаете, что я не могу доставить вас обратно? Уже поздно поворачивать.

– А я не хочу, чтобы ты доставлял меня обратно. Я не для этого пряталась там, рядом с водой. – Амалия кивнула на двери гальюна.

– А для чего вы прятались?

– У тебя нет женщины, Бекет… У тебя нет семьи, и я решила, что поеду с тобой.

Майор вздохнул. С одной стороны, наличие юной пассажирки рисовало заманчивые перспективы, а с другой – он не знал, что с этой интрессой делать дальше? Ведь не мог же он взять ее с собой, если до сих пор не знал, куда именно направляется? В город, где жил последние несколько лет? В отдел поиска к генералу Шеттельвейсу: здравствуйте, я нашелся?

До этого момента он не принимал какого-то определенного решения относительно своего будущего, знал только, что на службу не вернется. Там за майором таскались «хвосты» и десяток преступных групп желали с ним поквитаться. Когда-то такая обстановка «грела», поддерживала в нем высокий жизненный тонус, но внезапный перерыв научил его чему-то другому, заставил по-новому посмотреть на свою прежнюю жизнь.

– Ваш батюшка с ума сойдет, ваша светлость. Он не будет знать, что и думать.

– Я написала ему пространное письмо и все объяснила.

– И как же, интересно, вы ему все это объяснили? – поинтересовался Бекет, обведя рукой стесненную обстановку «маскота».

– Хорошо, давай по порядку, – сказала Амалия, убирая платок. Ее хорошенькие глазки уже просохли, и лицо приняло прежнее уверенное выражение.

– Давайте, ваша светлость.

– Ты помнишь, как первым вошел в мое узилище?

– Да, такое не забывается, – ответил Бекет и улыбнулся.

– А помнишь, как я лишилась чувств, увидев тебя?

– Помню, но я успел подхватить вас…

– Я упала потому, что была поражена твоим внезапным появлением, мэйджор. Ты пришел в этом странном мундире и в шапке с брошкой и буквами!

– Что же так поразило вас в моей шапке? – усмехнулась Бекет, снимая фуражку.

– Дело не только в шапке, мэйджор. Именно в этом виде ты приснился мне еще пять лет назад! И я тебя нарисовала… Подожди!

Она соскочила с кровати, распахнула дверь гальюна и за лямки выволокла оттуда солдатский ранец.