Одиночный выстрел

В 121-й пехотный полк уроженец города Бремена прибыл совсем недавно, в конце января 1942 года. Второй штурм Севастополя для немцев закончился неудачей, город они не взяли. Командование Одиннадцатой армии принялось анализировать собственные ошибки. Из Берлина торопили эту работу и присылали всевозможные подкрепления. Так и Гельмут Боммель, инструктор стрелковых курсов, получил командировку в Крым, дабы ускорить подготовку армейских снайперов, способных вести борьбу со снайперами противника. Те совершенно обнаглели и не давали покоя героическим частям вермахта, осаждавшим русскую крепость, ни днем, ни ночью.

Выбор начальства был вполне оправдан. Обер-фельдфебель получил две награды: ордена «Железный крест» 1-й и 2-й степени, — метко стреляя в Польше, Бельгии и Франции. Счет уничтоженных вражеских солдат и офицеров превышал у него цифру двести. Командир 121-го полка полковник Рудольф Шмидт, принимая известного в армии снайпера, выразил надежду, что Боммель отличится и здесь, загонит в землю не менее сотни «Иванов» еще до тех пор, когда Севастополь будет взят доблестными войсками фюрера.

В январе 1942 года Бранденбургская пехотная дивизия занимала довольно обширный участок фронта: от деревни Камышлы по северному склону оврага до обрушившегося Камышловского железнодорожного моста и дальше за ним — по Бельбекской долине до высоты 133,3 метра. Потому Гельмута поселили в деревеньке под названием «Бельбек», в доме, расположенном на окраине. Глава семьи Ахмет Керимов, бесспорно, являлся человеком проверенным. Он служил в карательном татарском батальоне, гонялся по лесам за русскими партизанами, часто расстреливал непокорных крымчан в городах и селах полуострова.

Здешние леса и горы интересовали обер-фельдфебеля, поскольку главенствовали на том пространстве, где нынче предстояло ему действовать во славу германского оружия. Будучи опытным стрелком, Боммель желал изучить местность досконально прежде, чем выбрать огневую позицию на ней и заглянуть в прицел снайперской винтовки.

Крымские татары подобострастно относились к оккупантам. Ахмет Керимов тоже всячески старался услужить господину обер-фельдфебелю, сопровождая его в прогулках по лесным тропинкам. Он без конца что-то объяснял на своем тарабарском наречии. Однако проблема в общении существовала. Боммель, естественно, не владел ни татарским, ни русским. Садовод из деревни Бельбек говорил по-русски плохо, путая слова, неправильно расставляя ударения, а также — падежные окончания прилагательных и существительных. Переводчик, которого однажды прислали Боммелю из штаба, жаловался, что не понимает многих фраз татарина, не знает, как их перевести.

Между тем леса, скованные холодом и чуть заснеженные, были очень красивы. Боммель и без подсказок Ахмета узнал вяз, священное дерево древних римлян, дуб скальный, вечнозеленый можжевельник и клен-явор, чьи ветви расходились в разные стороны, как лучи солнца. Одно оставалось для него непонятным: как прятаться, как маскироваться среди этих нагих стволов, лишившихся листвы, как продираться сквозь колючие кусты «держи-дерева» и «собачьей розы», то есть крымского шиповника.

Ведь ему лучше всего удавалась стрельба в правильно застроенных европейских городах с узкими улочками и двух-трехэтажными домами. Участвуя в польской кампании вермахта осенью 1939 года, он воевал под Вестерплате. Там поляки семь дней защищались в здании городской почты. Обер-фельдфебель засел в доме, разрушенном бомбой, на втором этаже и, переходя из комнаты в комнату, через разбитые окна вел огонь. Постепенно он застрелил 30 человек, в том числе — седоусого полковника, который командовал этим отрядом. Тот имел обыкновение, вдохновляя подчиненных, выскакивать вперед с револьвером в руке. При третьем выходе его и сразила снайперская нуля.

Весной 1940 года Боммель побывал в Бельгии и Франции. Особенно запомнилась боевая операция под городом Дюнкерком. Там в окружение попали 18 французских, 10 английских и 12 бельгийских дивизий. На равнинной заболоченной местности у берегов Северного моря вражеским пехотинцам просто негде было спрятаться. Германская авиация и танковые части под командованием генералов Клейста и Гота лишили союзников воли к сопротивлению. Как говорится, стреляй — не хочу…

После очередной прогулки в лесу обер-фельдфебель заглянул в солдатскую кофейню, что располагалась недалеко от штаба 50-й Бранденбургской дивизии. Там Боммель случайно встретился с прежним своим сослуживцем Эрихом Гофманом. Ветераны обнялись и сели за один столик выпить кофе. Эрих ничуть не изменился. Он все так же носил погоны унтер-офицера с поперечными нашивками, положенными кандидату на офицерское звание. Почему он до сих пор не лейтенант, Гельмут решил не спрашивать, а сам Гофман о том не заговорил. Зато он с удовольствием поведал обер-фельдфебелю о здешних делах, выложив целый ворох побасенок и слухов, распространенных среди нижних чинов Одиннадцатой армии. Среди них был и такой: в Севастополе есть красивая русская женщина-снайпер, у ее на счету — двести убитых немцев.