Одиночный десант, или Реликт

Идиот дядя… Будет егерь по тайге с полевой сумкой и лопатой разгуливать… Егерь всегда до зубов вооружен… В фуражке с эмблемой и значком на груди… Впрочем, со страху любого за представителя закона примешь…

Андрей смело шагнул к машине.

– День добрый!

Толстяк, нерешительно кивнув, продолжал топтаться на одном месте.

Андрей обошел вокруг «газика», заглядывая внутрь.

Толстяк, как филин, следил за ним, поворачивая голову.

Послышались голоса, смех, и на дорогу вышли высокий мужчина и женщина с «мелкашкой».

На винтовке поблескивал оптический прицел.

– Сергей Петрович, Сергей Петрович! – заверещал толстяк и повел раскрасневшимся носом в сторону Андрея. – Вот!..

– Молодой человек, – сказал Сергей Петрович и непринужденно улыбнулся. – Вы, кажется, успели напугать нашего милейшего хирурга?

– Да нет, просто проходил мимо.

Андрей, забросив на плечо лопату, собрался удалиться.

– Вы, наверное, у Федора остановились? – спросила внезапно женщина.

Андрею понравился ее настойчивый, но грустный голос, и он утвердительно кивнул.

– Надо будет заскочить к закоренелому отшельнику, – сказал Сергей Петрович и зачем-то расстегнул «молнию» на куртке. – Самогон у деда – как слеза!

– Разрешите взглянуть на карту, – попросила женщина, видно, заметив у Андрея в руке сложенный лист.

– К сожалению, служебная, – сказал Андрей, посмотрел на ее ненакрашенные губы, отвернулся и, не попрощавшись, зашагал прочь.

За спиной раздался треск и сопение.

Андрей оглянулся.

К машине из кустов выбрался парень в брезентухе, наверное, шофер.

Держа на вытянутых руках двух глухарей, принялся демонстрировать их то ли хирургу, то ли Сергею Петровичу, то ли им обоим, а женщина пристально, не отрываясь, все глядела вслед Андрею.

Внезапно расхотелось возвращаться к Федору.

Замшелый пень, реликтом прикидывался… Землю жалел, а сам все ходы-выходы знает… Ну ничего, председатель под него такую мину подведет… Выкорчуют…

15

Побродив два часа по лесу, Андрей окончательно продрог и потащился в сторону мертвой деревни.

Федор встретил его у ворот и нарочно сердитым голосом спросил:

– Ты чего это моих гостей пугаешь? Они чуть полные штаны не наложили от твоей образины.

– Да плевать я хотел на них, – сказал Андрей и вознамерился проскочить мимо Федора в теплую избу.

Федор, выпятив грудь, загородил ему дорогу.

– Можешь радоваться, инженер, убрались они отсюда, на заимку поперли – а ты хоть знаешь, какого полета эти птицы?

– Стервятнички…

– Не чета тебе, теленку, они не только председателю тутошнему могут холку намылить, они в нашем районе кое-что значат! Да я на их месте на тебя и не взглянул бы – подумаешь, из города, экая цаца!

– Не надо было соглашаться, чтобы я остался у вас, – сказал Андрей. – Так что терпите.

Федор крякнул и, осклабившись, толкнул Андрея в плечо.

Андрей тоже в ответ состроил улыбочку, и оба, довольные, подошли к крыльцу.

– Вечером у нас банька проглядывается. Ты как, балуешься?

– Еще как, – сказал Андрей. – В городе у нас компашка, и мы каждый вторник посещаем сие заведение; только баня в городе – дрянь и пар – гадость, разве с настоящей деревенской сравнишь?

– А венички у меня, – сказал Федор и раскинул руки. – Раз хватишь – второй не захочешь.

– Может, помочь по баньке?

– Для начала перекусим. Потом будем воду таскать, а старуха к вечеру вареники закатит с картошкой…

16

Через час Андрей уже носил воду из колодца двумя огромными ведрами в баньку, которая торчала на краю огорода.

Федор возился с печкой железной бочкой, обложенной плоскими камнями.

Умаявшись, Андрей присел на порожек и стал смотреть, как Федор, отворив дверцу, шурует короткой кочергой, и отсвет падает на его сосредоточенное лицо.

Впервые ему захотелось сказать что-то хорошее этому непонятному человеку, но он промолчал и, подхватив ведра, принялся наполнять водой вторую бочку, которая заняла весь угол между полком и дверями.

Разделавшись с водой, Андрей пошел в избу и растянулся на раскладушке поверх одеяла.

В предвкушении бани настроение было кипучее.

Обвел деятельным взглядом комнату, не зная, на чем бы остановиться, и вдруг заметил на краю буфета большую черную книгу.

Андрей соскочил, схватил книгу и бухнулся снова на раскладушку, которая едва не проломилась от такого толчка.

Устроившись поудобнее, он принялся за книгу – и обомлел от одного названия: «Нюрнбергский процесс».

Вот дедуля дает!.. На сон грядущий, видно прочитывает, нервы успокаивает… А днем бабка иногда заглянет – картинки посмотреть…

За дверями послышался голос Федора.

Андрей успел положить книгу на место и притворился, что дремлет.

За приотворившейся дверью послышалась сбивчивая речь хозяйки.

– Не пущу! – говорила она еле слышно, с каким-то присвистом. – Забыл, окаянный, что ли, как прошлым разом еле очухался?.. Забыл?..

– Да я самую малость, – оправдывался Федор, – ей-богу, самую малость.

– Пеняй на себя, если упаришься, злыдень…

Хозяйка еще что-то быстро прошептала, и голоса стихли.

В комнату, тяжело ступая, вошел Федор.

– Почти поспела, банюшка родимая, – сказал он умиротворенно. – А баба моя портков чистых не дает, совсем тронулась.