Одиннадцать минут

Мария была обезоружена – художник не поддался на ее провокацию. Ей хотелось верить, что он хочет всего лишь соблазнить ее и ничего больше. Она запретила себе думать – по крайней мере, на ближайшие девяносто дней, – что где-то на земле есть интересные люди.

– Ты видишь перед собой этот бокал с анисовой? – продолжал он, вдруг перейдя на «ты». – Так вот, ты только его и видишь. А я должен дойти до сердцевины того, что делаю, и потому вижу, как рос этот анис, как трепали его ветры, вижу руки, собиравшие зернышки, вижу корабль, привезший их сюда с другого континента, я чувствую все запахи и краски, которые стали частью этих зернышек, смешались с ним и в него проникли, прежде чем пригодились для изготовления настойки. И если бы я когда-нибудь задумал написать его, то запечатлел бы все это на полотне, хотя ты, глядя на него, по-прежнему считала бы, что видишь всего лишь бокал анисовки.

И точно так же, когда ты смотрела на улицу и думала – я знаю, что думала, – о Дороге Святого Иакова, я нарисовал твое детство, твои отроческие годы, твои несбывшиеся, оставшиеся в прошлом мечты, и новые мечты, и твою волю – она-то больше всего меня и занимает... Когда ты смотрела на мою картину...

Мария открыла ворота крепости, хоть и знала, что отныне вряд ли сможет закрыть их.

– ...я видел этот свет. Хотя передо мной была всего лишь женщина, похожая на тебя.

Вновь повисло тягостное молчание. Мария взглянула на часы.

– Через несколько минут мне надо уходить. Почему ты сказал, что секс – это скучно?

– Ты должна это знать лучше, чем я.

– Я это знаю, потому что это – моя работа. Я делаю это каждый день. Но ты – ты мужчина, тебе тридцать лет...

– Двадцать девять.

– Ты молод, привлекателен, знаменит, тебя должны еще интересовать такие вещи, и тебе незачем ходить на Бернскую улицу, чтобы найти себе подругу.

– Нет, есть зачем. Я спал кое с кем из твоих коллег, но не потому, что мне сложно найти подругу. Мне сложно с самим собой.

Мария вдруг почувствовала, как кольнула ее ревность, и сама удивилась этому. Но теперь ей и в самом деле пора было идти.

– Это была моя последняя попытка. Теперь – все, – и он начал собирать разбросанные по полу кисти и краски.

– У тебя что-нибудь не в порядке?

– Все в полном порядке. Неинтересно. Невероятно!

– Заплати по счету. Давай пройдемся. На самом деле я думаю, что многие испытывают то же, что и ты, просто никто не произносит это вслух, – и мне хочется поговорить с таким искренним человеком.

Они зашагали по Дороге Святого Иакова вверх, потом вниз. Дорога вела к реке, река – к озеру, озеро – к горам, горы – к затерянному в Испании селенью. Мимо шли прохожие – возвращались с обеденного перерыва клерки, мамаши катили коляски с детьми, щелкали фотоаппаратами туристы, снимая друг друга на фоне величественного каскада воды посреди озера, сновали восточные женщины в покрывалах, бежали трусцой юноши и девушки – и все они отправлялись в паломничество к этому мифическому городу под названием Сантьяго-де-Компостела, которого, может быть, и вовсе не существует. Может быть, это просто легенда, в которую необходимо верить, чтобы в жизни человеческой появился хоть какой-то смысл. И по запруженной народом Дороге Святого Иакова шли в числе прочих длинноволосый мужчина с тяжелым этюдником на плече и девушка чуть помоложе с пакетом, где лежали руководства по управлению усадебным хозяйством. И ни ему, ни ей в голову не пришло спросить, почему и с какой стати пустились они в это странствие вместе – получилось это само собой, будто ничего естественней и быть не могло, ибо он знал о ней все, она же о нем – ничего.

И по этой самой причине она решилась спросить – она теперь обо всем спрашивала. Поначалу он отмалчивался, отнекивался, но Мария знала в совершенстве, как добиться своего от мужчины, – и добилась, и он рассказал, что в свои 29 лет был женат дважды (это ли не рекорд?!), что много странствовал по свету, что знаком с королями и кинозвездами, что родился в Женеве, а жил в Мадриде, Амстердаме, Нью-Йорке и в Тарбе, маленьком городке на юге Франции, который не значится ни в каких путеводителях, но мил ему, потому что расположен у подножья гор и потому что жители его – люди удивительно сердечные.

Открыли его талант, когда художнику было 20 лет: один крупнейший коллекционер и, как теперь принято говорить, «арт-дилер», оказавшись в его родном городе, случайно зашел пообедать в японский ресторан, где выставлены были работы этого самого Харта. Он стал зарабатывать огромные деньги, он был молод и здоров, мог делать все что угодно, идти куда вздумается, встречаться с кем захочется, и он уже испробовал все удовольствия, какие только доступны мужчине, и ни в чем себе не отказывал, и вот, несмотря на славу, деньги, женщин, путешествия, счастья не обрел, и одна у него была в жизни радость – работа.

– Женщины причиняли тебе страдания? – осведомилась Мария и тотчас сама поняла, что вопрос задала совершенно идиотский и почерпнутый, вероятно, из справочника «Все, о чем должна знать женщина, чтобы завоевать сердце мужчины».