Одиннадцать минут

Я помню все, кроме той минуты, когда приняла решение. Забавно – ни малейшего чувства вины. Раньше я всегда считала, что женщинам, торгующим собой, жизнь просто не оставила никакого выбора, – а теперь вижу, что это не так. Я могла сказать «да», могла ответить «нет» – никто ни к чему меня не принуждал, ничего не навязывал.

Я иду по улице, всматриваюсь в лица прохожих, думаю – а они выбрали себе судьбу сами? Или – как это случилось со мной – были выбраны судьбой? Мать семейства мечтала стать моделью, банковский клерк – музыкантом, зубной врач втайне от всех пишет книгу и хотел бы посвятить себя литературе, а вот эта девушка грезит о телевидении, но сидит за кассой в супермаркете.

Мне нисколько не жалко себя, Я не чувствую себя жертвой, потому что могла бы покинуть ресторан, унося нетронутое достоинство и пустой бумажник. Я могла бы возмущенно прочесть мораль этому арабу или прикинуться принцессой, которую следует покорять, а не покупать. Я могла бы... да мало ли что я могла бы, но – подобно большинству представителей рода человеческого – предпочла, чтобы выбор пути за меня сделала судьба.

Я – далеко не единственная, хотя и может показаться, что меня судьба завела на обочину, если не на дно жизни. Но все мы на пути к счастью встречаем неодолимые препоны: ни один из нас – ни клерк/музыкант, ни стоматолог/писатель, ни кассирша/актриса, ни мать семейства/фотомодель – не обрел счастья.

* * *

Значит, вот как это происходит? Значит, это так просто? Иностранка в чужом городе, где она никого не знает, и то, что вчера было для нее мукой, нынче дарит чувство всеобъемлющей свободы – никому и ничего не надо объяснять.

Она решила, что впервые за много лет будет думать о себе и посвятит этому целый день. До сих пор ее вечно заботили и занимали другие – мать, одноклассницы, отец, сотрудники модельного агентства, преподаватель французского на курсах, официант, библиотекарша, и она гадала, что думают прохожие на улицах – люди, которых видела в первый и последний раз. По правде говоря, никто ни о чем не думал, а уж о ней – тем более: бедная иностранка – если завтра она исчезнет, даже полиция не хватится.

Она рано вышла из дому, позавтракала там же, где и всегда, прошлась по берегу озера, увидела какое-то сборище. Женщина, прогуливавшая свою собачку, сказала, что это курды опять устроили демонстрацию. И Мария снова, как тогда в ресторане, вместо того чтобы сделать вид, будто понимает, о чем идет речь, что человек она – образованный и культурный, спросила:

– А кто такие курды?

И женщина, как ни удивительно, не смогла ответить. Это в порядке вещей: все притворяются осведомленными, а решишься спросить – ничего не знают. Она зашла в интернет-кафе и выяснила, что курды – это жители Курдистана, несуществующей страны, ныне разделенной между Турцией и Ираком. Потом вернулась к озеру, надеясь еще застать женщину на прежнем месте – но та уже ушла: должно быть, собачка не захотела полчаса смотреть на толпу людей с флагами и транспарантами, слушать их странную музыку и непонятные крики.

«Да это же я! То есть я была такой – притворялась всезнающей, прячась за свое молчание, до тех пор, пока араб не разозлил меня настолько, что я нашла в себе смелость признаться, что умею только отличать „пепси“ от „кока-колы“. И что же – он был шокирован? Он переменил свои намерения? Да ничего подобного! Наверное, его потрясла моя непосредственность. Я всегда попадала впросак, пытаясь выглядеть умнее, чем я есть на самом деле. И больше этого не будет!»