Читаем Один за всех полностью

Один за всех

Инженер Агальцов вышел из универмага и снова оказался у того самого разменного автомата. Рядом с ящиком, к счастью, никого не было. Держа себя в руках, инженер как можно хладнокровнее бросил в прорезь один за другим все десять гривенников, забрал из окошечка все трехкопеечные монетки и, не оглядываясь, быстро завернул за угол. Там на стене дома висел телефон, возле которого уже стояли двое, звонить. Он встал тоже.

Когда подошла его очередь, Агальцов положил двушку, снял трубку, набрал номер, двушка провалилась, и в трубке хрустнуло, он услышал знакомое «да?» и прижался почти к самому аппарату, плотно прикрыв рот рукой:

— Люб, это я… Что? Да нет, Люб, я именно туда попал, куда надо, просто я тут… несколько стеснен, понимаешь, Люб, телефон на улице прямо, кругом люди… Да я это, я!!! Муж твой! Слышишь? Ну вот. Я не кричу, я звоню, чтоб предупредить тебя, что задержусь. Дела, Люб, дела… Тут, понимаешь, одно безобразие надо ликвидировать… Что? Да ни во что я не ввязываюсь, просто ты же знаешь, когда я вижу какое-то безобразие… Где я? Ах да, я на углу, около универмага… Нет-нет, все спокойно, ты не волнуйся, ничего, абсолютно ничего не дают! И деньги мне не нужны… хотя… Люб, знаешь что, приезжай-ка сюда! Да нет, ничего со мной не случилось, а сказать тебе надо многое… Нет, Люб, дома не получится. Только здесь, на углу… В общем, жду. Подожди! Не клади! Захвати деньги, какие есть у нас, и серебро тоже… нет, не столовое, а мелочь серебром, поняла? Не поняла? Ну и не надо. Пока. Жду.

…Люба примчалась на такси. Инженер молча схватил жену за руку, потащил за собой. Когда они подбежали к автомату, инженер Агальцов опешил: на ящике висела табличка «АВТОМАТ ОТКЛЮЧЕН».

— Безобразие, больше ничего, — только и мог выдохнуть инженер. И, оставив жену, убежал. Сигнализировать о безобразии.

ИЗБИТАЯ ТЕМА

Редактор заводской многотиражки сказал:

— Напиши-ка в следующий номер о том, что лично тебя волнует, понимаешь?

До самого конца смены я, не прерывая работы, спокойно размышлял, что же меня волнует? Какая большая, серьезная проблема не дает мне беззаботно спать?..

После смены я машинально открыл дверь нашего клуба. В неестественно красном уголке шло собрание:

— Товарищи! — делая вид, что читает по бумажке, наизусть сказал профорг. — На повестке дня — персональное дело наладчика Князькова В. В., который, используя в своих корыстных целях государственное имущество, ударил им сборщицу Богатыреву Л. А., мать троих детей, убив при этом шесть минут драгоценного рабочего времени!

Потом взял слово представитель общественности:

— Хоть мы и не имеем полного кворума, — искренне прочел он, — я от вашего имени предлагаю считать ваши будущие аплодисменты…

…Я вышел на улицу. Глаза уткнулись в стеклянную витрину «Не проходите мимо». Я решил не проходить и прочел: «Сатирическое окно. За отчетный период на нашей улице отмечены значительные успехи в области искоренения незначительных недостатков. Кое-какие промахи допустили некоторые граждане в части злоупотребления отдельными напитками. Надо с корнем вырвать таких граждан, большинство из которых составляют ничтожное меньшинство!»

Придя домой, я увидел письмо из домоуправления: «На Ваш исходящий № без номера сообщаем, что совещание по охвату жильцов спортивно-оздоровительными мероприятиями весенне-летнего сезона состоится сегодня в 20.00. Явка строго желательна».

Голова раскалывалась. Хотелось легкой музыки наших композиторов. Я включил радио. Передавали что-то детское: «Дорогие ребята! На камвольно-суконном комбинате ширится…» Я с трудом добрался до кресла и почувствовал, что стало покалывать в левом верхнем углу… Кажется, что-то меня все-таки волнует…

…Утром я в цехе встретил нашего редактора:

— Вот, — убежденно сказал я и протянул ему заметку.

— Ну, что тут у тебя? — видимо, предвкушая удовольствие, сказал редактор.

— Тут, как вы и просили, — смутился я, — о том, что лично меня волнует…

Он взял рукопись, и к концу чтения лицо его вытянулось в недовольную гримасу.

— Ну, что ты, старик?! Было. Про этот казенный язык уже тысячу раз писали. Избитая тема. Да и нежизненно, понимаешь?

Я не понимал. И тогда он спокойно и как-то очень доходчиво объяснил мне, что В СВЕТЕ ПОСЛЕДНИХ РЕШЕНИЙ ЗАВКОМА В КОЛЛЕКТИВЕ НАШЕЙ МНОГОТИРАЖКИ ШИРИТСЯ БЕСКОМПРОМИССНАЯ БОРЬБА ЗА БЕСПЕРЕБОЙНОЕ СНАБЖЕНИЕ ВЗЫСКАТЕЛЬНОГО ЧИТАТЕЛЯ ВЫСОКОХУДОЖЕСТВЕННЫМИ ЗЛОБОДНЕВНЫМИ МАТЕРИАЛАМИ, НАПИСАННЫМИ НА ОСНОВЕ ВСЕСТОРОННЕГО И ГЛУБОКОГО ИЗУЧЕНИЯ РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ ТРУЖЕНИКОВ ЦЕХОВ…

Понимаете?

ЗДРАСЬТЕ — ПРИВЕТ…

— Здрасьте, вот бритва сломалась…

— Здрасьте. Бритвы не чиним.

— До свидания. А не подскажете, где их чинят?

— До свидания. У нас чинят.

— Здрасте-пожалуйста! Вы же сказали, что не чините.

— Это сейчас не чиним. Щеток не завезли.

— А когда же завезут?

— Зайдите через месяцок.

— До свидания… А если я достану вам щеток?

— До свидания. Напрасный труд. Все равно дросселей нет.