Один Вкус

Некоторое время назад — примерно в День благодарения — я начал писать «Объединение науки и религии: союз древней мудрости и современного знания»[1]. Теперь книга закончена, и я раздумываю: а что же с ней делать. Я писал ее в расчете на конкретную аудиторию, а именно на ортодоксальный, консервативный, конформистский мир, а не на контркультурные группы сторонников парадигмы Нового Века. Я не имею понятия, удалось ли мне это, и пока в точности не знаю, каким должен быть мой следующий шаг.

Мне нужно придумать, как совмещать такую напряженную работу с определенной общественной жизнью. Бывало, Бальзак, всякий раз испытывая оргазм, говорил: «Будет еще одна книга». А у меня, судя по всему, все в точности наоборот.

После смерти Трейи — в этом месяце с того момента исполнилось восемь лет — у меня не было свиданий около года. С тех пор у меня было несколько милых взаимоотношений, но ничего достаточно серьезного. Интересно...

Суббота, 4 января

Студенты пригласили меня на рейв — ночную танцевальную вечеринку с техномузыкой и — гм — кое-какими запрещенными веществами. Детишки — а они действительно детишки, лет двадцати или около того — употребляют небольшие количества экстази, препарата, который усиливает эмпатию и взаимопонимание в группе. На вечеринке царит общинная атмосфера, асексуальная или, быть может, андрогинная и мягкая, но глубокая, со своего рода духовным фоном, если это можно так назвать. Музыка (например, групп «Моби» или «Продиги»), как правило, лишена слов, то есть она лишена соотносительной природы, так что символический ум не участвует в ее восприятии, и это, временами, способствует небольшим проблескам надментального, не говоря уже о больших дозах предментального.

Но что бы ни говорили родители, неодобрительно относящиеся ко всему этому, я считаю это бесконечно более предпочтительным по сравнению с тем, что мы, бывало, делали на своих вечеринках, в основном выпивали по шесть бутылок пива и блевали на своего партнера. Что же касается послевоенного поколения родителей, кудахтающих насчет запрещенных препаратов, ох, я лучше промолчу.

И все же, я думаю, что пропущу рейв. Но я желаю им всего наилучшего.

Вторник, 7 января

В эти выходные в Сан-Франциско проходит «Конференция Кена Уилбера». Говорят, что все билеты проданы, и организаторы подыскивают большее помещение для ее проведения. Не знаю, хорошо ли это, или плохо.

Одним из главных докладчиков будет Роджер [Уолш][2]. Интересно, расскажет ли он нам свою знаменитую шутку о Нейле Армстронге, по-видимому, самую забавную вещь, которую кому-либо доводилось слышать:

Когда Нейл Армстронг ступил на поверхность Луны, его первыми словами были: «Маленький шаг для человека, гигантский скачок для человечества». Затем он сказал: «Желаю удачи, мистер Горски». Малоизвестная история, связанная с этими словами, состоит в следующем. В детстве Армстронг подслушал горячий спор, доносившийся из окна спальни соседнего дома. Миссис Горски вопила на мистера Горски: «Ты получишь оральный секс, когда этот маленький соседский мальчик будет гулять на Луне».

Среда, 8 января

Получил еще одно письмо от женщины, которая прочитала мое предисловие к книге Френсис [Френсис Воон. «Тени священного: взгляд сквозь духовные иллюзии»]. Я получил множество писем от женщин, имеющих непосредственное отношение к затрагиваемым там проблемам.

Предисловие начинается так: «Френсис Воон — мудрейшая из всех Мудрых Женщин, которых я знаю. Что за прекрасная идея: женщина, обладающая мудростью, быть может, в большей степени, чем вы или я; женщина, которая привносит особое знание, оттенок изящества, целительное присутствие во все, с чем она встречается, для которой красота — это способ познания, а открытость — особый источник силы; женщина, которая видит настолько больше и касается настолько большего, осторожно нащупывает путь и говорит нам, что все будет в порядке, эта женщина, обладающая мудростью, женщина, умеющая видеть больше.

«Френсис именно такова: женщина, которая привносит мудрость в мир, а не просто бежит от мира в поисках мудрости где-либо еще. Женщина, которая учит индивидуальности, но в более широком и глубоком контексте единения: единения с другими, с телом, с Духом, с высшей Самостью человека — Духом, проявляющим само свое бытие во взаимоотношениях. Именно так я чаще всего думаю о Френсис: мудрая женщина, которая учит здоровым и искренним взаимоотношениям, которая помещает нас в наши более глубокие контексты, эта мудрая женщина, знакомством с которой я горжусь».