Так вот, Гильдия и вправду гребет под себя всех прибывающих, а остальных нещадно щемит всеми доступными способами, пока вольнодумцы наконец не одумаются, ну или не сгинут. Неофитам же, которые поступили правильно и смиренно подписали контракт аж на двадцать лет, предоставляют какой-никакой, а всё ж выбор. Либо слоняться на подножном корме, желательно где-нибудь за стенами Нахолмска, хоть в том же посаде. И в итоге наверняка отощать до такой степени, что податься в совсем уж лишившиеся самоуважения слои. Но даже таких вот «вольных птиц» на самообеспечении, в случае угрозы Набега монстров из степи, призовут и загонят на стены. Так вот, либо же сразу подрядиться на работу в интересах Гильдии-благодетельницы, которая предлагает некоторое разнообразие в вариантах занятости. И схватки с монстрами — вовсе не единственное из них.
Взявшимся за работу, и тем самым поднявшим свой социальный статус, сразу же вручают подъемные в размере десяти копеек.
Это нынешние серебряные монеты, равные двум так называемым сабляницам или московкам, ну или же четырем полушкам. В не имеющем же однозначного воплощения рубле — сто копеек.
Большинство новоявленных авантюристов, правда, вместо стартовых денег берут оружием и снаряжением. Ну там, архаичные поршни на ноги, убогий колпак на башку и довольно крупный нож на пояс. Даже штанов нет. Но почти семь граммов серебра «съедает» вовсе не кусок сыромятины на ноги, да войлока на голову. А, как и любое кузнечное, пока дорогое в эти времена изделие, то есть средней паршивости железяка, однако без которой, увы, как без рук. В общем, для первой работы этого вполне достаточно, и с таким набором можно уже отправляться в ближайший лес по всякие там, в своё время занесенные на Землю монстрами грибочки, травки, шишки, ягодки, которые вполне сносно скупаются Гильдией.
«Травки» эти весьма примечательны, и какого-то особого обучения будущим «травникам» не требуется. Ведь всякая там, пестрящая чуждыми цветами неуместная флора, удивительно, и как только не нарушающая экологический баланс, просто-таки бросается в глаза. Так что не ошибешься и мимо не пройдешь. Ни фиолетового мха, что свисает массивными наростами на березке, например. Ни лиловых «мухоморов» посреди земляничной полянки какой-нибудь. Ни ставших отчего-то оранжевыми некоторых шишек на тех же елях. Чего уж говорить о красноватой «осоке» или «подорожнике» с розовыми прожилками.
Должно быть, всё это ценится даже элементарно как источник более ядреных натуральных красителей. Уж больно блёклая здесь пока жизнь. И Сулин, к слову, уже успел пожалеть, что с химией у него не очень, и с тем, например, как берлинскую лазурь какую-нибудь сварганить, по работе он не сталкивался, в отличие от более, так сказать, прикладных штучек.
Ну так вот. Первый вариант занятости — миролюбивый травник. Но если новичок-авантюрист пожелает сразу пройти испытание на боевика, а не прозябать собирателем, то ему, помимо подъемных, ещё и меч авансом выдают. Тот самый, волшебный, как назвал его Гунд в своей вступительной лекции. А уже с помощью данного девайса необходимо добыть уши монстра, ну или ещё какие-то доказательства его уничтожения, отправившись в так называемые угодья, где специально поддерживается популяции самых слабеньких из них. Ну или ещё куда.
Что касается монстров этих, то исходя из описаний Сулин идентифицировал их не иначе как гоблинов, разнящихся по физическим кондициям, уровню развития и степени организации. Ну и как орков, о которых дотошный юноша мало что пока выяснил, так как эти крепыши, да ещё и разъезжающие верхом на громадных волколаках, дальше в степи обретаются. И пусть в мире Абеля, даже во времена вон Гимся, все эти зеленошкурые, аналогично присутствующие в тамошнем фэнтези, несколько иначе назывались, но для простоты именно так в дальнейшем и будут именоваться.
Что касается таинственного волшебного оружия, то этот скучный на первый взгляд романский меч на самом деле является весьма интересным артефактом. При втором же, внимательном взгляде становится и вовсе очевидно, что он явно не кованный, а, как и одежда с телами новичков, словно сгенерированный чем-то там, что осталось после загадочного князя Мечислава.